Бакванский тяжко вздохнул. Понимал, значит, что оно так и будет. Ну так-то да, дураком надо быть, чтобы не понимать.
— Но на вашем месте, Аркадий Кириллович, я бы не о том беспокоился, — усмехнулся Денневитц. — Точнее, не только о том.
— А о чём же? — насторожился Бакванский.
— Нам доподлинно известно, что часть проданных вами сведений использовали заговорщики, понуждая военных и чиновников к участию в мятеже. Уж не знаю, насколько вашему адвокату удастся защитить вас от обвинения в соучастии в подготовке мятежа, но суд в любом случае обратит пристальное внимание на то, в отношении кого именно вы собирали порочащие сведения и утаивали те сведения от властей, — изложил Денневитц.
На Бакванского было больно смотреть — он, бедный, аж позеленел от страха. Ну да, суд над заговорщиками и мятежниками все ещё помнили, и суровость назначенных судом наказаний Аркадий Кириллович, надо думать, невольно примерил на себя.
— Прошу прощения, господин надворный советник, — отставной чиновник всё же взял себя в руки, — что я должен сделать, чтобы суд проявил снисхождение?
— Правильный вопрос, — Денневитц поощрительно кивнул. — Правильный и своевременный. Вам надлежит переписать всех ваших покупателей, указав всё, что вы о них знаете. Имена, даты, кто их с вами свёл, что именно купили, словом — всё.
Бакванский снова издал тяжкий вздох. А как иначе-то? Хочешь выплыть сам — утопи подельника, классика жанра, однако.
— А потом, — продолжил Денневитц, — вы мне ещё ответите на вопросы, каковые у меня появятся при чтении составленного вами перечня. Подробно ответите и обстоятельно.
На том Бакванского вернули в камеру, выдав ему стопку бумаги и авторучку, а перед Денневитцем усадили секретаря.
Дмитрий Ильич Курёшин для своей работы смотрелся, пожалуй, несколько староватым — сорок три года всё-таки. Впрочем, оно и понятно — на этом месте работал он уже почти двадцать лет, представление о хозяйских делах имел самое что ни на есть полное, а потому менять его Бакванскому было никак не с руки. Для нас сильно полезным Дмитрий Ильич, однако же, поначалу не стал. Сами бумаги, что хранились в хозяйской библиотеке, он не читал, ограничиваясь их учётом по номерам и содержанием в установленном хозяином порядке, смысл какового порядка оставался ему неизвестным. По крайней мере, сам Курёшин утверждал именно так, да и тёзка в его словах лжи не чувствовал.
— Не стану скрывать, господин надворный советник, чем именно занимался Аркадий Кириллович, я, пусть и не в полной мере, понимал, потому к полному пониманию никогда и не стремился, — признавал он. — В таком деле чем меньше знаешь, тем оно спокойнее.
— Было спокойнее, — уточнил Денневитц. — А теперь уже нет. Какое именно обвинение будет предъявлено вашему хозяину, пока говорить преждевременно, но вы в любом случае пойдёте соучастником.
Курёшина такое, понятно, не обрадовало, но и к особой откровенности подтолкнуло не сразу. Он принялся уверять, что покупателей хозяйских бумаг не знал — Бакванский, дескать, встречался с ними не дома; где и как Аркадий Кириллович вообще находил эти сведения и их документальное подтверждение, тоже якобы не имел понятия. Ну, это, конечно, если принимать слова секретаря на веру, но дворянин Елисеев и сам ему не поверил, и Денневитцу подал знак — мол, не стоит.
Карл Фёдорович в очередной раз показал, что очень не любит, когда его пытаются обмануть, и вцепился в Курёшина как клещ. Упирался тот недолго, и вынужден был признать, что некоторых, хотя и действительно не всех покупателей компромата видел, знает имена, которыми они представлялись, и дал довольно подробные описания аж четырёх человек, двое из которых были у его хозяина постоянными клиентами. Вот тут и началось самое интересное, жаль только, продолжалось недолго…
Интерес у нас с тёзкой вызвал упомянутый Курёшиным некий господин Яковлев, точнее, описание, что дал секретарь Бакванского этому персонажу с почти наверняка вымышленной фамилией. Как-то оно слишком уж явно перекликалось с тем, как уголовники описывали «фраера», которого неоднократно видели с Яшкой Мелким — и не шибко молодой, и франтовато выряженный, и важности с солидностью на себя напускал, но то ли заметно при том переигрывал, то ли вообще понятия не имел, как такие люди подают себя на самом деле. Увы и ах, но что именно из собрания Бакванского этого «господина Яковлева» интересовало, Курёшин действительно не знал. Тем не менее внимание Денневитца тёзка на такое совпадение обратил.