Так, значит секретчики узнали-таки о нас с Эммой. Что ж, почитаем…
Почитали. Пришлось признать, что хоть наблюдение за сотрудниками института в секретном отделении поставлено не шибко хорошо, начальник их в своём деле явно не новичок и уж всяко не дурак. Чадский не просто ставил Денневитца в известность о любовной связи внетабельного канцеляриста Елисеева с исполняющей исправительные работы госпожой Кошельной, он приводил и доказательства — установленное путём негласного наблюдения регулярное и длительное пребывание названного Елисеева в кабинете госпожи Кошельной с закрытием кабинета на ключ и следы телесной близости, обнаруженные в ходе обыска, проведённого до вечерней приборки в комнате отдыха. Ротмистр в осторожных выражениях высказывал озабоченность таковой связью в свете обеспечения секретности деятельности института и запрашивал у Денневитца санкцию на установку в комнате отдыха госпожи Кошельной прослушивающего устройства. М-да…
— Вы же помните, Виктор Михайлович, наш уговор относительно своевременного поставления меня в известность о словах и действиях Эммы Витольдовны в случае, если они нарушат установленные для неё условия или хотя бы смогут привести к таковому нарушению? — спросил Денневитц.
— Помню, Карл Фёдорович, — подтвердил тёзка. Карл Фёдорович, конечно, слегка слукавил, назвав своё распоряжение договором, но поправлять начальство в таком вопросе ищите дураков в другом месте.
— Вот и хорошо, — кивнул Денневитц. — Стало быть, обойдётся ротмистр без прослушивания. Вы когда следующий сеанс с Дмитрием Антоновичем проводите?
— Эмма Витольдовна считает, что это необходимо сделать послезавтра, — доложил тёзка. — Нужно дать организму пациента привыкнуть к уже наступившим положительным изменениям, прежде чем вновь улучшить его состояние. Я полностью с ней согласен.
— Что же, вам, надо полагать, виднее, — надворный советник принял новость к сведению и на том отпустил подчинённого отдохнуть и пообедать.
Что Денневитц фактически обещал тёзке отсутствие прослушки у Эммы, это, безусловно, хорошо. Пока что все обещания Карл Фёдорович выполнял, и у нас с тёзкой имелись основания полагать, что и в этот раз слово своё он сдержит. Другое дело, что поводом расслабиться порядочность тёзкиного начальника вовсе не являлась — ротмистр Чадский может ведь и нездоровую инициативу проявить. Мы с дворянином Елисеевым так пока и не смогли понять, что он за человек, общение с ним ограничивалось исключительно служебными вопросами, да и те по большей части относились к текущим делам. Поэтому и самим нам не стоит пренебрегать разумной осмотрительностью, и Эмму расхолаживать в этом смысле тоже. Чёрт, вот тоже проблема выросла… Вот где нам с Эммой теперь общаться? Или так и будем на ушко перешёптываться? И ведь самое тут поганое — это полное незнание, то ли Чадский дисциплинированно оставит свою идею о прослушке, то ли нет. Да, в вопросах взаимодействия Михайловского института с чинами дворцовой полиции секретное отделение упомянутого института той самой дворцовой полиции и подчиняется, да и межведомственная борьба, как я уже не раз убеждался, тут не столь сильна, но кто ж его знает? Главного правила здорового оптимизма — надеяться на лучшее и быть готовым к худшему — никто же не отменял.
…После обеда тёзке пришлось поучаствовать в разборе тех самых бумаг, из-за которых Воронков пребывал сейчас в госпитале. Работа не сказать, чтобы очень уж увлекательная, но необходимая, так что тёзка старался. Впрочем, уже довольно скоро дворянин Елисеев вошёл во вкус, настолько интересной и поучительной оказалась открывшая в ходе работы методика поиска и сбора Бакванским компрометирующих сведений. Первоначальными источниками были либо разговоры в московских салонах, либо беседы за карточным столом, либо даже газетные заметки. Затем Аркадий Кириллович запускал процедуру проверки, обычно находя для этого пути подхода к знающим людям, после чего делал краткие записи с изложением сути неблаговидных поступков тех или иных людей, имеющих влияние и вес в разных областях жизни, и укзанием источников, где можно получить подтверждение этих сведений. Каталог Бакванский держал в шифрованном виде, но пока тёзка с Эммой ездили в госпиталь к Воронкову, ключ к шифру, как оказалось, не особо и сложному, Аркадий Ильич выдал Денневитцу. Торговец компроматом сейчас, как это называют в моём мире, активно сотрудничал со следствием, зарабатывая себе смягчение участи, и представлял сейчас прямо-таки образец законопослушности. Эх, раньше бы он так…