Но его карьера как военного управленца была намного более многообещающей. В 1910 году, после получения самых высоких оценок за всю историю штабного колледжа в Винер-Нойштадте, его направили прямо в Военное управление железной дороги, департамент Военного министерства, ответственный за австро-венгерскую версию тех огромных, подробных планов мобилизации, благодаря которым гигантские армии призванных на военную службу переместятся в назначенные места во время войны.
В те дни, в докомпьютерную эру, это была чрезвычайно обременительная работа. В общем, поговаривали, и это не лишено оснований, что лучшие умы из штабного колледжа отправились в железнодорожные войска и закончили в изоляторах для сумасшедших, прежде чем им стукнуло сорок лет. Краличек блистал на этой трудной работе. Но когда роковой день наконец наступил, в конце июля 1914-го, все тщательно продуманные планы провалились. У монархии было два тщательных и подробных плана мобилизации, проработанных до последней секунды и до последнего солдатского шнурка: один для войны против России с заслоном против сербов; другой — для войны против Сербии с заслоном против русских.
Чего планы не принимали в расчет, так это возможность войны на оба фронта. В итоге это привело к месяцу, а то и больше полной неразберихи, когда два плана столкнулись друг с другом: грузовые вагоны катили пустыми, а тем временем истощенные солдаты шли вдоль железной дороги с пассажирскими вагонами, нагруженные их снаряжением и припасами; артиллеристы отправились в Сербию, когда их пушки оказались в Польше, а боеприпасы – в Тироле; воинские эшелоны тащились день за днем по жарким венгерским равнинам со скоростью восемь километров в час, а потом попросту сжигали буксы, пытаясь пройти Карпаты на скорости экспресса.
Мой кузен из Кракова — где восторг от войны с ненавистными русскими граничил с безумием — рассказал мне годы спустя, как он наблюдал эшелон с польскими резервистами, уходящий ранним августовским утром с центрального вокзала на фронт: солдаты забирались на увешанные флагами вагоны, нагруженные подаренными табаком и шоколадом, и уезжали со станции под громкие возгласы ликующей толпы и звуки гимнов Австро-Венгрии и Польши.
Кардинал-архиепископ стоял в полном церковном облачении, окропил их святой водой из эмалированного ведра и убеждал, что они примут участие в богоугодном крестовом походе против царской тирании и православной ереси. Поезд скрылся за поворотом, а потом задним ходом быстро вернулся обратно на станцию, где патриотический угар уже слегка поугас, и солдаты вышли на переполненные платформы.
Результатом всего этого явилась серия знатных пинков, которые русские и сербы отвесили императорской и королевской армии, а затем тайная чистка среди штабных офицеров, направленная на поиск козлов отпущения за эту ужасающую неразбериху. Должна была слететь парочка руководящих голов, чтобы не пострадал престиж правящей династии, и бедный Краличек (справедливо или нет, не могу сказать) оказался в числе тех, на кого пал дамоклов меч. И только внезапно выраженный интерес к авиации помог ему избежать немедленного назначения в пехотный батальон пополнения, шагающий к Карпатам, где русские решали, как лучше пробиться через перевалы в Венгрию.
Поэтому непосредственная опасность рукопашной с дикими сибиряками миновала. Но, в конце концов, бедный Краличек оказался перед перспективой, возможно, еще более ужасной для застенчивого человека вроде него: вынужденно парить в тысячах метрах над землей в хрупкой и ненадежной штуковине из деревяшек и ткани, управляемой каким-то безумцем, вполне вероятно страдающим от последствий серьезных черепно-мозговых травм.
Его срочные просьбы о переводе из авиации были отклонены, так что в итоге единственным выходом для него стало добиваться командирской должности в любом авиаподразделении и использовать свое старшинство в чине, чтобы его безупречная обувь все так же уверенно упиралась в твердую землю.
Метод выполнения этой задачи прояснился для меня за следующие несколько недель. Короче говоря, он заключался в том, чтобы избегать летных обязанностей — насколько мне известно, Краличек никогда не поднимался в воздух, заполняя всё свое время администрированием. Клянусь богом, в старой австро-венгерской армии хватало бумажной работы: бесконечное заполнение форм, оформление возвратов, получение разрешений и послаблений в отношении запутанного клубка часто противоречивых инструкций, регулирующих каждую деталь службы, вплоть до точных ежедневных норм рациона для кошек, которых держали для ловли мышей на военных складах.