Камера высотой примерно в метр крепилась объективом вниз, чтобы обозревать землю сквозь небольшое отверстие, расположенное сразу за сиденьем наблюдателя. Камера вмещала тридцать фотопластинок, и мне нужно было лишь дождаться, когда мы будем пролетать над целью ровно, на требуемой высоте и с нужной скоростью, и, работая рычагом, использовать все пластинки. Рычаг приводил в действие затвор и выбрасывал обратным ходом использованную пластинку в специальную коробочку, одновременно заряжая новую.
Задание выглядело просто: нам предписывалось пролететь над Пальмановой ровно в шесть тридцать, затем, держа курс на север, на высоте трех тысяч метров пролететь над железнодорожной веткой У́дине со скоростью сто километров в час, делая снимки каждые пять секунд.
Как я позже выяснил, необходимость в подобной точности обуславливалась тем, что итальянцы складировали вдоль железной дороги артиллерийские снаряды, готовясь к ожидаемому со дня на день крупному наступлению под Изонцо.
Офицеры разведотдела из штаба Пятой армии желали узнать точное количество заготавливаемых итальянцами боеприпасов, чтобы понять, по какой части Гёрца готовится удар.
При съемке нам надлежало выдерживать высоту и время, чтобы затем по положению солнца и длине теней можно было вычислить точную высоту ящиков со снарядами.
Как по мне, особого смысла в этом не было: во время артобстрела (под которым мне пришлось побывать пару раз, чего вам я искренне не желаю) вопрос, сбросит на тебя противник тысячу снарядов или всего девятьсот семьдесят три, представляет сугубо академический интерес. Однако же старушка Австрия обожала подобную бесполезную точность, а приказы, несмотря на всю их бессмысленность, положено выполнять.
Проигнорировав замечания гауптмана Краличека и воспользовавшись помощью юного механика-бургенландца, я провел краткий инструктаж с Тоттом, тыча пальцем в карту и ужимками демонстрируя, что нам предстоит делать.
Он что-то промычал, покивал и, похоже, в целом выразил согласие. Мы забрались в аэроплан и проверили системы: вооружение, камеру, компас, высотомер и прочее примитивное оборудование, считавшееся в то время необходимым.
Когда мы закончили, первые лучи солнца коснулись вершин плато Сельва-ди-Тернова.
Пастухи скоро начнут созывать свои стада, как они делали по утрам каждое лето в течение прошлых четырех тысячелетий, по-прежнему придерживаясь образа жизни, знакомого их коллегам из Древней Греции. И вот мы здесь, всего в нескольких километрах в долине, собираемся совершить авантюру, которая в самом начале двадцатого века, во времена моей не столь уж далекой юности, казалась абсолютно невероятной: то самое преступление, за которое боги покарали Икара. Все это было чрезвычайно опасно; но должен сказать, что в то же время удивительно захватывающе.
Системы проверены, и я обернулся, чтобы помахать рукой Шраффлу в другом "Бранденбургере". Он помахал мне в ответ, и я хлопнул Тотта по плечу, подавая сигнал, чтобы готовился к взлету. Учитывая наши языковые проблемы, некоторым утешением служило то, что в скором времени разговаривать станет совершенно невозможно, поскольку в воздухе мы могли общаться только жестами или, в лучшем случае, с помощью записок, нацарапанных в специальном блокноте.
Тотт кивнул, и я высунулся из кабины, привлекая внимание фельдфебеля Прокеша и двух механиков, ожидавших у носа аэроплана.
— Готовы?
— Готовы, герр лейтенант. Электрические контакты замкнуты?
Я бросил взгляд на панель переключателей.
— Контакты замкнуты. Подавайте.
Прокеш провернул винт, подавая воздушно-топливную смесь в цилиндры.
— Подано, герр лейтенант. Будьте добры разомкнуть контакты.
По моему сигналу Тотт щелкнул переключателем.
— Контакты разомкнуты. Запускаем двигатель.
Тотт начал процедуру запуска маленького магнето, называемого "кофемолкой", пока Прокеш проворачивал пропеллер.
Двигатель запустился с пол-оборота, взревев в полную мощь, выплюнув сгустки дыма и сине-зеленого пламени из шести выхлопных труб. Я дал ему минутку прогреться, кинул взгляд и убедился, что двигатель Шраффла тоже запущен, а затем махнул рукой механикам.
Они вытащили клинья из-под колес, отбросили их в сторону, а потом поднырнули под аэроплан и растянулись на нижних крыльях между распорками: по одному на каждую плоскость.