Детектив продолжил:
— Поместье пустовало, пока не перешло Борху, ставшему рыцарем при графине Аире Д’антстар в восемьдесят втором году, на которой он женился три года спустя. И в том же году пропадает его брат Мартин, поступивший на службу при том же дворе.
— …И? — Неуверенно протягивает пепельноволосый наёмник.
— Семья Виндривер начала поиски в Аль'таре, где происходили военные действия, затронувшие корону, а, следовательно, и там, где был Мартин. И также… — Реймонд положил перед Гумбергом потрёпанный лист с выцветшем текстом — предложил полное описание внешности его брата, из примечательного в котором — упоминание родинок в виде созвездия «ковша» на левой руке. Я уже делал твои замеры, и все характеристики сходятся, от роста до расы.
Сердце наёмника сделало удар. Не такой, как до этого — сильно отличающийся от всех редких, предыдущих ударов. Гумберг даже не посмотрел на свою левую руку — было просто незачем, ведь никаких родинок там не было. На теле охотника не было ни единой родинки.
— Мартин, брат Борха Д’антстар, так и не был найден в плоть до настоящего времени. Описание внешности полностью совпадает с твоим. Если уж ты за полгода ничуть не изменился, то наверняка и за прошедшее с того момента время тоже. Вдобавок, место, где пропал Мартин… Ты же очнулся в тех же краях с амнезией?
— Гм, да…
Наёмник опустил голову и со всей силой сжал кулак. Неаккуратные ногти тут же впились в кожу, но боли он не почувствовал. Через секунду ему стало легче.
«Неужели всё было зря?» — начал впадать в подобие отчаяния мечник.
— И всё же, этого недостаточно, чтобы утверждать! — Голос мужчины прозвучал как гром среди ясного неба, достигнув ушей Гумберга. — Я лично видел и до сих пор ясно вижу, что этой самой «отличительной» приметой ты не обладаешь, Ястреб. Поэтому нам осталось сделать последний шаг.
— Гм, что? — Шёпотом спросил Гумберг.
— Если мы достанем образец крови любого твоего родственника, я даю гарантию, что любой магик сможет выяснить всю правду. Только вот… Ты человек…
— Что? — Удивлённо спросил охотник. — Что это вообще значит? Прошу, не тяните, и скажите мне, где мне найти Марию Виндривер? Или хотя–бы этого Борха?
— Сожалею, — Реймонд вдохнул, словно собираясь с мыслями, — но она умерла в восемьдесят седьмом году. Да и…
— Мистер Реймонд?
— Пекло! — мужчина взорвался, с силой сжав край стола. — Я так больше не могу…
— Гм, что? Что не можете?
— Прошу, послушай нечто крайне важное. Я не решался сказать это до самого конца, но всё же… Я всё ещё не верю в это, и надеялся, нет, надеюсь переубедить тебя тоже. — Реймонд вновь вздохнул, не решаясь сказать нечто важное.
— Прошу вас, не тяните.
Наконец, после паузы, детектив выдохнул.
— Ты человек. Что бы мне не говорила Мирана, я уверен, ты на сто процентов человек, а именно поэтому этого просто не может быть. Я не верю, и ты не верь, но это всё, что мне удалось достать. То, что я нашёл, это всё, до 565 года включительно, и последним родственником Мартина является Вэйт Д’антстар — прапраправнучка Борха Д’антстар’а, родившаяся двенадцать лет назад. То есть — его племянница в пятом поколении. Прошло около сотни лет, пойми! Борх Д’антстар уже давно не с нами, и это точно.
Наёмник промолчал, не зная, что ответить. Ни его лицо, ни глаза не переменились. Не дёрнулся ни единый лицевой мускул. Даже темп дыхания — всё осталось ровно таким же, каким было минуту назад.
— Пекло, я никогда с таким не сталкивался… Неужели это алкоголь в голову ударил? — Реймонд начал говорить сам с собой. — Я полностью уверен в подлинности этих архивов. Но сотня лет… Мне жаль, но ты никак не можешь быть Мартином Виндривером. Возможно, ты думаешь, что всё было зря…
— Нет, это не так, — Гумберг говорил тихо, тупя взгляд в пол. — Вы проделали отличную работу и полностью, гм, оправдали мои ожидания.
— Ты понимаешь? Сотня лет! И я не нашёл больше ничего за эти долгие полгода.
— Гм, и всё же, — пепельноволосый мечник встал, стряхнул со штанов налетевшую с бумаг пыль, — Мирана свела нас с вами, и я очень рад этому. Да и Мирана человек, а возрастом, уверен, около сотни лет. Разве я так не могу?
— Я не знаю… не уверен…
Наёмник почти не лгал, когда говорил это. Почти. Несмотря на его вид, внутри его разрывали противоречия, отчего он долго подбирал слова. Но как бы долго он не подбирал слова, это никак не помешало ему, без всякой задней мысли, быстро и незаметно положить на стол детектива чек с заранее оговорённой суммой.
— Гм, уверен, её надежды вы тоже оправдали полностью. Спасибо вам за всё, мистер Реймонд. Вы действительно профессионал, раз смогли найти это по таким обрывкам. И раз вы не смогли найти ничего большего, наверное, этого больше и не существует в принципе. Спасибо вам.
«Сотня лет, неужели я действительно прожил столько? И пускай, за всё время я почти не изменился внешне — даже волосы почти не росли, я всё равно не могу в это поверить. Сколько же мне тогда вообще? Нет, нельзя думать в таком ключе. Возможно, кто–то, кто знал меня, вообще никак не относится ни к Борху, ни к любому другому человеку, о которых мне рассказал Реймонд. Возможно, этот кто–то сейчас ходит со мной по одной земле, и может быть, даже ищет меня, и всё это одна большая ошибка…»
Гумберг лежал на диване у входа, прикрыв глаза рукой. Ему не хотелось спать, не хотелось есть. Да, это то самое, привычное ему состояние. Но чувствовалось оно по другом. Сейчас же, вместо привычной безэмоциональности, он впал в глубокую рефлексию, пытаясь собраться с мыслями. Диван противно заскрипел, когда Гумберг повернулся в сторону стены.
«Но у меня нет ни одной родинки. Может ли такое быть у человека вообще? Возможно, все они исчезли из–за чьего–то вмешательства. Почему я сейчас не могу думать хоть о чём–то другом. Это неведение убивает меня…»
На секунду в его голове всплыл образ. Он пролетел как птица, оставляя за собой яркий, звёздный свет. Видение было холодным и жарким одновременно, пустым и полным, о всём и ни о чём одновременно. Запах крови, бесчувствие и тяжесть. Голоса неизвестных и знакомая речь, но нельзя было разобрать слов.
— Мартин, ты меня слышишь? Всё, что от тебя требуется — дать знак. Пошевели рукой, согни палец, или хотя бы просто посмотри в мою сторону! — Голос был смутно знаком, словно из каких–то обрывочных, старых воспоминаний. И он явно выражал обеспокоенность, повторяя одну и ту же просьбу раз за разом: — Нет, Мартин, слышишь — не засыпай. Мартин, открой глаза. Открой глаза.
— Открой глаза. Слышишь? Просыпайся.
Голос сменился. Теперь он тёк не откуда–то из глубин, достигая подсознания, а снаружи, и был вполне себе чётким, и, как показалось, то же выражал беспокойство. Потом был свет, вновь, но яркий и тёплый — как пламя. Гумберг открыл глаза. Прямо над ним, держа лампу в руке, стоял Реймонд, легко тряся его за плечо. Увидев, что наёмник очнулся, выражение лица сменилось, вновь став по стариковски чёрствым.
— Пекло, проснулся–таки. Ты ночевать здесь собрался что ли? — Реймонд говорил с видимым раздражением, но глаза выдавали его беспокойство.
— Я что, уснул?
Гумберг поднялся и сел на диван, протирая лицо. Обрывки сна убегали от него прочь, а его безуспешные попытки выхватить и уберечь хотя бы миг заканчивались лишь быстропроходящей мигренью.
— Да, — кивнул Реймонд, опуская лампу. — Провалился тут на пол дня. Я сначала думал не будить тебя, но вспомнил, что почти все твои вещи остались в гостинице. Так что давай, поднимайся, и…
— Мистер Реймонд, — вновь перебил его Гумберг, — я хочу вас о кое–чём попросить.
— Что?
Наёмник встал, чувствуя, как затекли его ноги, но не обратил на это внимание. Освещаемый светом лампы, его глаза светились ярко–красным.
— Гм, возможно, сотня лет и не срок вовсе.
— Что ты имеешь в виду? — Реймонд прищурился, пытаясь уловить смысл слов собеседника.
— …Вы можете устроить мне встречу с кем–то из родственников Борха?