— Нужно решить всё здесь и сейчас, — сухо проговорил хозяин гостиницы. — Всё ясно как день, и пусть я скажу сейчас очень банальную фразу, но думаю, отрицать то, что убийца среди нас — бесполезно.
Остатки сна, если бы они и были, смело как ветром. Все нервно переглянулись, одна только девочка, сидевшая поодаль ото всех, заспанно и непонимающе таращилась в сторону коридора, где был обнаружен труп Ландер.
— Он обязан понести наказание, — прошипел Ростаф, заламывая кисть. — Мы должны не просто выставить его на мороз, а разобраться здесь и сейчас.
Роберсон заглянул в глаза Ростафа. В глаза, полные холодной ярости. Его передёрнуло.
— Он убил лошадей, отрезав нам возможность добраться до ближайшего города. Можно сказать, что сейчас мы полностью в руках убийцы, а потому я согласен, что действовать нужно немедленно и не церемониться. От этого зависит жизнь госпожи Эллеаноры.
Гумберг повернул голову, удивлённо посмотрев в сторону Орена, мужчины, что стоял позади девочки. Тот замолчал и повернул голову в сторону наёмника, чуть нахмурившись.
— Предлагаю голосовать, — предложил он.
— Мне кажется, улик уже достаточно, — проговорил Ростаф, взглянув на Гумберга. — Вы же помощник детектива? Прошу, помогите нам.
Гумберг сглотнул. Лицо Ростафа было бледным, почти как у наёмника, а под глазами разбухли тёмные круги — мужчина не спал вот уже который день. Он ждал ответа помощника детектива, не сводя с него глаз.
Гумберг открыл рот, чтобы что–то сказать, как его сразу же перебила девушка в кресле:
— Это он, — тихо проговорила Ромари, указав на наёмника. — Я уверенна.
Глаза пепельноволосого мечника расширились, а все слова застряли в горле.
— Мисс Ромари! — воскликнул извозчик. — Да с чего вы вдруг…
— Подожди, Джефри, — рукой остановил его наёмник. И голос его был тих. — Почему ты так считаешь?
— Потому что именно ты стоял в коридоре в тот момент! Именно твой нож нашли в комнате Люси! Именно с твоего приезда началось всё это! А может, ты действовал на пару со своим шофером!
— Мистер Роберсон, она же явно не в себе! — Теперь уже воскликнул Джефри, схватившись за хозяина гостиницы. — Успокойте её!
— Тише, Джфери! — поднял голос Гумберг. — Гм, в твоих словах есть логика, Ромари. Вот только в коридоре стояла ты, а не я. В тот момент я только выходил из комнаты и ещё шагу не успел ступить. А твоя комната, насколько мне помнится, находится на первом этаже. Так что же ты делала на втором, ещё и ночью? Только не говори, что туалет искала.
— Что… но… — замялась девушка.
Роберсон холодно посмотрел на неё, отчего Ромари стала ещё бледнее.
— Но лошади! Как это могла сделать я! — Тут же нашла чем воспользоваться обвинительница. — Я же знаю, что именно ты ходил к ним!
Джефри побелел как фарфор. Ужался, ослабив руки и отпустив плечи хозяина гостиницы. Всё это время Орен смотрел на всё это в молчаливом ожидании. Роберсон не сказал ни слова.
— Но я же каждый раз ходил при вас, мистер Роберсон! — взревел извозчик. — Все четыре раза с того момента, как мы с вами договорились!
Лицо Роберсоно вытянулось, а глаза стали напоминать небольшие блюдца. На его лбу выступили капельки пота.
— Но ты ходил пять раз, — сдержанно проговорил Роберсон, стараясь скрыть дрожь в голосе. С каждой секундой его лицо всё больше приобретало розоватый оттенок.
— Ч‑что? Нет! — воскликнул извозчик. — Нет, нет!
— Аааааааргх!
Ростаф взревел, выхватил нож и рванул в сторону извозчика, целясь ему в позвоночник. Сталь блеснула в лучах луны, отразив лицо мужчины — полное отчаяния, злобы и горечи. Джефри не успел даже обернуться.
Раздался глухой удар. Ростаф упал, проехавшись лицом по полу, а кухонный нож, что был в его руках, в мгновение ока оказался у Гумберга. Мечник подкинул его, словив за лезвие, несколько секунд рассматривал, а после протянул Роберсону, стоящему в полном оцепенении.
Никто не успел сказать и слова, и только девочка растерянно проговорила:
— Мне холодно.
Глава 13. Убийство в «Двуглавом змее»: «Там, где бушует пламя»
Массивная, дубовая дверь скрывала за собой тьму, находившуюся в подвале. Терпкий запах вина зудил в носу, заставляя неприятно морщится любого, кто подходил к холодному, мрачному помещению, скрывавшемуся под ногами постояльцев гостиницы.
Проход и коридор, ведущий к этой двери, в отличии от остальных мест, не был украшен разнообразными картинами, не было здесь и пресловутых золотых подсвечников в виде двуглавых змей.
— Гм, где вы берёте не обмёрзшую древесину, мистер Роберсон?
— В подвале, — растерянно проговорил мужчина, смотря в сторону комнаты, где заперли Ростафа. — А что?
— Действительно похолодало, а потому я хотел бы сходить и принести поленьев для растопки, — соврал наёмник.
Роберсон повернулся к пепельноволосому мечнику, смерив его взглядом. Потом медленно кивнул, казалось, о чём–то догадавшись.
— Хорошо. Ты справишься один?
— Гм, возможно, лишние руки не помешали бы.
— Я могу пойти, — робко проговорила Вероника.
Гумберг сжал кулак. «Плохо дело, — подумал он. — Не может же Вероника быть убийцей. Ну же, я иду совсем один в страшный, тёмный подвал, без оружия и чего–либо. Отличный вариант для тебя. Ну же, подай голос. Согласись идти со мной.»
Но голос никто так и не подал.
— Гм, хорошо. Спасибо, Вероника. — наёмник вздохнул, устало оглядевшись.
Ромари, сидящая в кресле, медленно обводила каждого взглядом. Джефри, всё ещё бледный, заламывал пальцы, шарахаясь от каждого скрипа. Орен просто тяжело молчал и, казалось, не дышал даже, полу–прикрыв глаза. Девочка не давала своим волосам покоя, то и дело поворачиваясь в сторону коридора.
Гумберг вздохнул ещё раз.
— Гм, пошли.
Неприятное чувство одолело наёмника. Тягучее, пульсирующее, оно скребло в груди у солнечного плетения, заставляя бледнокожего помощника детектива сжиматься всё сильнее и сильнее. Каждый шаг к двери давался, пускай и с не большим, но трудом. Неприятное ощущение росло. Наёмник размял пальцы, чувствуя, как они затекают.
Холод железной ручки, щелчок замка и резкий запах алкоголя. Тёмный проём и слабоосвещённые ступеньки крутой лестницы, ведущей в самый низ. Шаг вперёд. Ощущение тут же пропало. Гумберг не знал, что то, что он только что испытал — мимолётный страх неизведанности.
— Где именно здесь древесина? — без особого интереса спросил он.
«Было бы странно, если бы я вернулся без неё, — скучно заметил Гумберг. — Тем более, раз уж за мной никто не пошёл.»
— Прямо у правой стены, перед бочками с вином, — подала голос служанка, следуя прямо за мечником.
Слабое пламя свечи в её руках освещало лишь небольшой кусочек пространства, вырывая его из когтистых лап тьмы. Тень наёмника, деформированная и вытянутая, легла на деревянные ступеньки, создавая причудливую картину. Где–то в углу заскрежетала древесина. Нога вступила во что–то липкое.
Гумберг не успел среагировать. Кинжал, воткнувшийся ему чуть ниже лопатки вызвал яркую вспышку боли. Толчок в спину, и вот он уже летит над ступеньками, боковым зрением замечая сдержанно ухмыляющуюся Веронику. Грохот разбитых бутылок, испуганный писк грызунов, новая вспышка боли и полная дезориентация.
Свет исчез, скрип двери и щелчок замка. Всё произошло менее чем за пару секунд. Наёмник лежал, хрипя и сплёвывая кровь. Его лёгкое было пробито, а нога вывернута. Но смутило его больше не это, а то, что его рука упиралась во что–то липкое, холодное и мягкое. С трудом, чувствуя притихающую боль в позвонках, он поднял голову. И обомлел — прямо рядом с ним, широко раскрыв стеклянные глаза, в которых отпечатался истинный ужас и настоящий животный страх, вся мокрая, лежала Вероника. Гумберг отключился.