недовольным лицом.
Я не растерялся и приказал сержанту, который до этого командовал
взводом, вести людей. Оказалось, что это восьмой этаж, где взвод красил
стены.
По этажам гулял сильный сквозняк. Хорошо, что строевой смотр провели в
зимней форме. Что делать на этаже – было мне непонятно. В малярных
работах я не разбирался, поэтому указания давать не мог, обеспечивать
фронт работ – тоже, а что делать?
Я подошел к Васе, который оказался тоже на восьмом, и без обиняков
спросил его, что делать.
67
- Снимать штаны и бегать, - ответил Вася, улыбнувшись во весь рот.- С
утра ходить по этажу и не попадаться на глаза майору, а после обеда он
появляется в 4 часа, поэтому можно проехать две остановки и хапнуть.
- В каком смысле? - спросил я.
- Тут через две остановки есть магазин, где продают портвейн на разлив.
- Я днем, вообще-то не пью, - сказал я испугавшись перспективы спиться.
- Ну ничего, постоишь рядом - я один стараюсь не потреблять.
Разговаривая так, мы шли по бетонному полу широкого коридора
недостроенного здания. Отовсюду торчала арматура и пахло пылью. Вдруг
из дверного проема очередной комнаты появился майор. Оказалось, что
это был именно тот майор, который отчитывал Сулю за его игру на
гармошке для своих земляков.
- Разгуливаете, товарищи лейтенанты, а где ваши подразделения?
- На месте, товарищ майор, - быстро ответил Вася.
- На каком месте? Вы что, думаете они работают, когда вы уходите? Хрена
– они сачкуют.
- Да это же скучно – целый день быть надсмотрщиком, - сказал я.
- Ты, лейтенант, службы не знаешь, поэтому не выступай. Да солдат любую
минуту, когда на него не смотрят командиры, считает счастьем. Он сразу
расслабляется даже если температура ниже нуля. Ему лучше замерзнуть,
чем работать. Не верите – идите за мной. Он подвел нас к стене, в которой
ниже толстой горизонтальной арматурины было небольшое отверстие.
Майор предложил мне первому посмотреть. Я нагнулся и увидел своих
маляров, стоящих кружком и раскуривающих сигареты.
- Ну, видел? Так что давайте живо – к людям и чтобы я вас в коридоре не
видел.
Мы повернулись и пошли.
- Я знаю закуток – там он нас не найдет, - сказал Вася.
Мы зашли в закуток и Вася рассказал свою историю. Оказывается, он
дослужился до капитана, но после Чехословакии, куда он въезжал, будучи
командиром батареи самоходок, расхотел служить в армии дальше.
68
Единственный путь уйти из армии офицеру – это запить по-черному, а
затем нужно обязательно несколько раз попасть в дурдом и пройти
понижения в звании до младшего лейтенанта.
- Мне осталось одно понижение и пара дурдомов.
- И что, в дурдоме действительно лечат? – спросил я.
- Вкалывают какую-то гадость, после которой башню сносит начисто. Слава
Богу, для офицеров срок прибывания там ограничен двумя месяцами.
После этого я отхожу целый месяц. Даже пить не могу.
Затем он поведал мне, что учился два года в художественное училище и у
него все время руки чешутся рисовать.
- В Небит-Даге увидишь мою квартиру – я там все разрисовал.
Я сказал, что тоже увлекаюсь живописью и даже ходил перед армией со
своим другом на пленер. Вася просто просветлел на моих глазах : наконец-
то ему встретилась близкая душа.
- А может поедем сейчас и хапнем? – спросил он с надеждой в голосе.
Я сказал, что я первый день на службе, да, кроме того, после гауптвахты,
поэтому хочу проработать без приключений.
Вася меня понял, но во взгляде его сквозило сожаление.
- Ну хорошо, - сказал я, - завтра съездим.
Мы вышли из закутка и каждый пошел к своим. Удивительное дело: как
только я появился у "маляров", они все красили стены. По-видимому,
"разведслужба" работала исправно.
На второй день с утра до обеда Вася рассказывал мне о чехословацких
событиях, в которых он участвовал два года назад,
- Марш-бросок был ночью. Наша часть вечером вышла из Кракова,
пересекла Карпаты и вошла утром в Прагу. Все за одну ночь. Приказ был
не останавливаться не смотря ни на какие происшествия. Одна самоходка
на моих глазах сорвалась в пропасть, а мы даже не притормозили.
Накрутили всех так, что перли напролом. Уже перед самой Прагой к нам
присоединились ГДР-овские автоматчики. Как только пошли по городским
кварталам по нам с чердаков начали палить из автоматов и бросать