- Бросил институт физкультуры и вот загремел, понимаешь, в стройбат.
Здесь, поверь мне, хуже, чем в зоне. Есть тут один, который оттянул уже
срок, так вот он говорит, что в зоне такого безпредела не было. Не знаю, как
я выдержу?
- А где вы располагаетесь?
- Нет, встретиться не удастся - нас переводят завтра на другой объект – в
Чиланзар.
- Понятно, - сказал я, может тебе денег дать?
- Не, не надо. Мы тут толкнули пол-машины шифера. Так что деньги есть. Я
тебе сам могу дать.
- Ну ладно, счастливо тебе, - сказал я и зашагал к главному корпусу.
Поднявшись на восьмой этаж, сразу же натолкнулся на комбата.
- Сны девичьи смотришь, товарищ лейтенант, - съязвил тот, - уже
пятнадцать минут твои люди работают, а ты где-то прохлаждаешься.
Посмотрю я на тебя на учениях...
- Разрешите идти? - ответил я вопросом на его рассуждения.
- Давно уже надо быть на месте...
Первая самоволка
72
Я развернулся и тут же увидел в конце коридора Васю. Когда приблизился к
нему, он заявил:
- Сегодня обязательно надо хапнуть – погода располагает.
Я промолчал. Снег прекратился и вышло солнце, осветив все окрестности.
Мы подошли к оконному проему и посмотрели на окрестности. Как на
ладони был виден пустырь и наша гостиница посреди него, жилые
массивы за пустырем, а там дальше - километрах пять-семь - большое
летное поле, на котором стояли несколько тяжелых самолетов типа "Антей"
и громко гудели.
- Это что, аэропорт? – спросил я.
- Нет, - это авиационный завод. Здесь делают "Антеи".
Самолеты гудели, но не взлетали.
- Скоро Новый Год, - сказал мечтательно Вася.
- Мы-то его на стройке проведем, - уверенно заметил я.
- Не, я слышал, что стройку прикроют на три дня.
- А от кого слышал?
- Замполит с замкомандира беседовали, а я сзади стоял, - ответил Вася.
"Хорошо", подумал я, "а не смотаться ли мне на эти три дня домой?".
- Послушай, Вася, - сказал я, - а сколько мне, как офицеру, дадут если я, к
примеру, уйду в самоволку на трое суток?
- Запомни, - ответил Вася, - есть в армии для офицера закон десяти суток.
Если ты будешь отсутствовать в самоволке до десяти суток, то максимум
отсидишь на губе столько же. Но если захватишь хотя бы еще один
дополнительный час, то можешь загреметь в дисбат, т.е. в тюрягу.
"Понятно!", обрадовался я про себя.
Погода опять испортилась: налетели тучи и пошел дождь. Мы подождали
часок, а потом с соблюдением осторожности и конспирации спустились вниз
и направились к остановке трамвая.
- Хапнуть сейчас – самое то, - стал объяснять мне Вася как только трамвай
тронулся. – Во-первых, время пролетит быстро, а во-вторых не будет
отрицательных эмоций. Ведь ты знаешь, что люди, в основном, болеют и
73
умирают от отрицательных эмоций. Вот у нас, еще на гражданке, был
сосед. Пил беспробудно до 72-х лет, а когда жена, не выдержав такой
жизни, померла, то он, не бросая пить, пережил ее только на один месяц.
Или еще один случай...
За время пути Вася полностью обосновал нашу поездку. Мы вышли через
три остановки и зашли в буфет, в котором продавали сухое белое вино на
разлив.
Вася "хапнул" с небольшими перерывами четыре стакана. Я же смог
осилить только один, поскольку вино мне не понравилось. Я вспомнил, что
точно такое же вино в моем родном городе подавали к мороженному в
открытой кафушке с названием "Ак-ку" (Белый лебедь) в центре, не далеко
от дома правительства. Там еще лебеди в бассейне плавали, а метрах в
тридцати стоял памятник Ленину скульптора Вучетича.
Назад мы вернулись вовремя, так как комбат давал разгон одному из
командиров роты за то, что солдаты разлили бидон с краской и разнесли ее
по всему этажу.
- Я тебя языком заставлю слизывать ее! – кричал он, размахивая руками.
Капитан стоял, набычившись, и ничего не отвечал. Мы быстро разбежались
по своим местам. Я стал обдумывать, как мне организовать самоволку:
нужно было купить заранее билеты, причем туда и обратно, нужно было не
светиться в обоих аэропортах и проч. и проч. Так в мечтах и заботах день
прошел быстро. Но следующий день, оказался очень мрачным. Утром меня
разбудил посыльный и сказал, что мне нужно срочно быть на стройке по
причине ЧП. Я быстро собрался и побежал. Все мои солдаты стояли у
входа в подвальное помещение главного корпуса. Когда я приблизился, они