нашими пивными рожами.
- Давай сядем на другой край ее скамейки и подождем, - предложил я.
Мы присели и несколько минут сидели молча. Девушка продолжала горько
плакать. Казалось, что глаза ее были неиссякаемым источником слез.
- Девушка, если вы будете продолжать так, то растаете и у нас будет
разрыв сердца.
Она недоуменно повернула в нашу сторону голову как бы соображая, где
она и что это за создания в фуражках с кокардами и красными мордами.
- Что вы сказали? – спросила она наконец.
- Мы говорим, что еще немного и мы получим разрыв сердца. Что у вас
случилось?
Девушка закрыла лицо руками и спина ее стала подрагивать.
Мы как-то сразу протрезвели, не зная что дальше делать...
- Девушка, может быть мы можем чем-то помочь? - продолжил я.
Девушка открыла заплаканное лицо и начала говорить:
79
- Мы с мамой прилетели вчера из Новосибирска, чтобы посетить сегодня
могилу дедушки, который умер здесь в эвакуацию. Нам за взятку дали
номер в гостинице "Узбекистан". Я вышла спросить у администратора, где
ресторан и когда он открыт. Вышла минут на пятнадцать, а когда
вернулась, нашла маму мертвой, лежащей на полу. Сумочка ее, в которой
были наши деньги, валялась рядом открытой.
Девушка опять залилась слезами.
- Меня почти всю ночь допрашивал какой-то противный следователь. Как
будто я маму убила. Лампу на меня направлял и ругался. Я два раза теряла
сознание. Я никого здесь не знаю... Надо братику Коле послать телеграмму,
а я ничего не могу делать, только реву... И денег у меня совсем нет. И Коля,
скорее всего, в командировке.
- Пойдемте, мы поможем вам отправить телеграмму, - сказал я, а как вас
зовут?
- Оля, - ответила девушка и я отметил про себя, что именно так в мыслях и
назвал ее сразу же, как только увидел.
Мы встали и пошли вместе к почтамту. Прохожие на нас оглядывались: два
лихих офицера, а посредине зареванная молодая и красивая девушка –
странно.
Уже на почтамте, когда мы отправили телеграмму брату с извещением о
смерти его матери и с просьбой выслать деньги телеграфом, мы спросили
Олю, заплачены ли деньги за проживание в гостинице.
Оля сказала, что не знает. Тогда мы отправились в гостиницу.
Администраторша сказала, что заплачено только за первый день.
- Мы заплатим, - сказал Виктор.
- Нет, не надо, я получу деньги и тогда...
- Потом отдадите мне, а сейчас я заплачу.
Виктор заплатил администратору за пять дней.
- Я хочу отсюда уехать как можно быстрее, - сказала Оля.
- Тогда идем в агентство Аэрофлота.
- Зачем? Я подожду деньги от Коли.
80
- Если до шести вечера ответа не будет, то твой Коля в командировке.
Держите вот 25 рублей - этого на билет хватит.
- Спасибо вам за все, - сказала Оля, - я пойду немного посплю, а потом
съезжу в агенство. Вы можете идти по своим делам.
- Нет, мы сделаем так: - сказал я, - вы идите отдыхайте, а мы будем вас
ждать около почтампта в шесть часов.
- Мне так неудобно за все. Как я вам верну деньги потом?
- Считайте, что вы их у меня заняли, - сказал Виктор, - а я дам свой адрес,
по которому уже в Новосибирске вышлете телеграфом. Договорились?
Оля просияла и закивала головой.
Она ушла, а мы стояли в задумчивости еще несколько минут.
- До шести часов еще шесть часов, - сказал Базаров, - а пить нам нельзя.
- Эт точно, - сказал я, копируя красноармейца Сухова из недавно
просмотренного нами нового фильма "Белое солнце пустыни".
Мы пообедали в кафе, а затем пошли по улице Пушкина и посетили
сначала один, а потом другой кинотеатры, расположенные недалеко друг от
друга.
Перед началом сеанса во втором кинотеатре был небольшой концерт, на
котором пели эстрадные певцы и артисты кино. Одна из песен, хоть и была
популярной уже лет восемь назад, привлекла мое внимание. “В Намангане
яблочки зреют ароматные...” – пела певица знакомым голосом. Я стал
вспоминать имя популярной в начале шестидесятых певицы, но никак не
мог вспомнить. Пригляделся к ней и вдруг вспомнил, что это она –
Эльмира Уразбаева, песни которой пела вся Страна. А теперь она поет
перед сеансом. Видно, плохи ее дела...
В обоих кинотеатрах мы посмотрели скучнейшие фильмы, в которых, как
говорил Сафронов, "очень хорошее" боролось с "хорошим". Еще часок
побродили без цели.
- Ты, я надеюсь, - спросил я, - в случае чего проводишь ее до самолета? И,
уверен, не будешь обижать девушку?