подъехали к нему. Я выскочил из кабины и пошел посмотреть номер.
Сверился с картой и увидел, что мы углубились на территорию соседнего
государства примерно на 5 километров.
- Солдаты стали расспрашивать, что произошло, и я честно им рассказал.
- Ни хрена себе! – воскликнул Павлов, - а если бы нас в плен взяли?
- В Америку бы попали, - послышался мечтательный голос, который сразу
же зашикали.
- А теперь куда? – Спросил Павлов.
- Теперь все ясно, - сказал я, - через три километра развилка - там берем
влево.
- Товарищ лейтенант, мы ни кому не расскажем, что промахнулись, - сказал
Павлов, а кто проболтается – будет иметь дело со мной...
140
Теперь я окончательно понял, что на этой развилке я ошибочно принял
решение продолжать движение прямо, хотя следовало повернуть резко
вправо. Через некоторое время показался другой тригопункт, номер
которого я проверил снова, сверил с картой и убедился, что теперь мы
движемся правильно. Вскоре мы увидели одинокий газик и трех человек
рядом с ним: старшего лейтенант Ярко, который был моим соседом по
дому в офицерском городке, и двух солдат.
Когда мы подъехали и я пожал руку Ярко, тот приказал своему
подчиненному:
- Миленко, давай радируй, что группа прибыла вовремя.
Упитанный солдатик побежал к газику, залез на заднее сидение, где была
укреплена рация, и стал передавать сообщение.
Ярко снял фуражку, вытер носовым платком пот со лба:
- Ну и жара сегодня! Я весь мокрый – смотри. У тебя, кстати, вода осталась,
а то я по-дурости канистру не захватил? Что бы мы тут делали, если бы вы
не приехали?
У меня команда - ждать до вечера...
Ярко сел в свою машину и дал отмашку. Мы подождали, пока он отъехал
метров пятьдесят, и только потом тронулись следом. Хоть ветра и не было,
но пыль от передней машины, не смотря на наши предосторожности, мы
все равно глотали.
В пути я стал вспоминать про жену Ярко. Их квартира находилась напротив
нашей. Жена сразу заметила нашу тройку холостяков: меня, Димыча и
Володю и поэтому часто выходила к колонке, расположенной между
нашими домами, каждый раз в разных маечках, трусиках или юбочках.
Однажды я открыл дверь, чтобы выйти и увидел ее, сидящей на корточках
возле колонки без трусиков. Я захлопнул дверь и посмотрел в дверную
щель. Жена продолжала сидеть и мыть какие-то чашки в ведре.
"Она же прекрасно знает, что кто-то из нас может находиться в квартире.
Значит, завлекает. Надо бы наведаться в гости", - подумал я и открыл
141
дверь. Жена даже не моргнула глазом, а продолжала делать свое дело. Я
прошел и демонстративно поздоровался. Она нехотя привстала и ответила
с бл...й улыбкой на лице. Захотелось сейчас же утянуть ее к нам и заняться
делом, но это было слишком рискованно.
День клонилось к вечеру. Мы въехали в город. Проехали мимо
микрорайонов и вывернули на улицу Свободы. По ней мы добрались до
части за пять минут. Ярко остановился возле въездных ворот в часть и
вышел из машины. Я подошел к нему.
- Ты можешь разгружаться и идти отдыхать, - сказал он, - я все доложу.
" Доложи, доложи", - подумал я про себя, - "а вот жена у тебя бл...дь,
доложит она еще тебе..."
Я пошел домой. Димыч спал на своей койке и похрапывал. На тумбочке он
аккуратно сложил рубашку и портупею. Все остальное висело на вешалке
при входе, поскольку шкафа у нас не было. За окном болталась фляжка,
обтянутая мокрым брезентом для охлаждения. Я тоже намочил свою
фляжку, выставил за форточку, разделся и завалился спать.
Бледный летун, Миша и Вася
Утром на разводе один из офицеров, а именно летун, принятый "в пехоту"
на исправление, все время выпадал из строя, будучи, по-видимому,
неудачно опохмеленным. Небольшого роста и худой он имел жалкий вид.
Командир, полковник Халин, стоя от нас в трех метрах вместе со своим
замом, подполковником Славиным, который служил в Туркмении аж с 1941
года, и замполитом Серевровым, читал нотацию (он был родом из украины
и поэтому говорил "Шо", произносил букву "Г" мягко, а вместо "И" иногда
звучало "Ы"):
142
- Ну, товарыщы официэры, ну що такое, ну выпыл бутылку, ну двэ, но так
нажраться – это ж нэморально! Я у ваши годы вообще одной бутылкой
обходился, но только вечером – после службы, а вы?
В это время старший лейтенант-летун опять выпал из строя, но его вовремя