Куинов, который, как оказалось, просто простудился, и я расспрашивал его,
как идут дела в батарее. Приходил Володя. Мы с ним договорились по
прибытии в Небит-Даг пойти к Танюшечке вместе с Димычем, посидеть по-
человечески. К концу недели температура спала и стало лучше. Я
чувствовал себя вполне нормально, но Бычков сказал мне, что еще дня три
надо полежать. Предложил мне почитать две книги Ремарка – "Черный
обелиск" и "Ночь в Лиссабоне". Я так увлекся, что три дня эти проскочили
для меня как одно мгновение. На первом же разводе, на котором я
появился после того, как мне полегчало, начальник артиллерии предложил
161
мне провести самостоятельные батарейные учения через два дня.
Неожиданно дизентерией заболел Куинов.
Крабы, кобры и архар
Батарейное учение заключалось в том, что мы должны были отъехать от
лагеря на определенное расстояние, а затем углубиться в горы. Там нам
следовало атаковать “противника”, который будет наступать со стороны
долины. Выехали рано утром на шести ГАЗ-66. Настроение у всех
приподнятое. Проехали примерно 20 километров и повернули налево к
горам. Через несколько километров голой степи и песков показались
кустарники, растущие вдоль арыка (ручья). Я стал присматриваться, что за
черные ягоды висели на этих кустах. Они мне очень напомнили ежевику,
произрастающую в предгорных садах Алма-Аты. Приказал остановиться у
ближайшего куста, сильно похожего на малиновый, но усыпанного
крупными черными ягодами, и соскочил. Рискнул и попробовал. Это была
ежевика, причем очень сладкая и душистая. Два солдата-туркмена уже
уминали ягоду без моей команды.
- Эй, - крикнул я, - может она ядовитая?
Солдаты что-то промычали, но я не расслышал. После этого все
спрыгнули с машин и накинулись на ягоду. Вскоре губы у жующих
посинели. Я тоже решил, что это что-то уникальное и не надо упускать
такой возможности: набрал полную горсть и оправил в рот с
наслаждением.
- Что это? – услышал я удивленный возглас Березина , после чего все
бросились к нему. Он указывал пальцем на край арыка. Я посмотрел и
увидел там настоящего, но небольшого, краба. Он продвигался боком,
смешно двигая своими "выставными" глазами. Потом я заметил подобное
же движение на противоположном берегу арыка, причем в нескольких
местах. Крабов было очень много. Они двигались в разных направлениях
162
вдоль ручья как, возможно, делали уже много тысяч лет. А мы тут
появились не вовремя и некстати. Из воды на нас смотрели с презрением
несколько лягушек. Наевшись ежевики, поехали дальше. С голубого купола
неба светило солнце, журчал ручей, в котором плавали зеленые лягушки
и эти удивительные пресноводные крабы. Горные склоны покрывали
свежие и засохшие травы. Долю восточной экзотики вносили орущие ишаки
вблизи маленьких поселений. Горы приближались. Справа за небольшим
холмиком расположились три глинобитных строения. Около одного из них
шесть женщин делали кошму. Они перебирали шерсть руками, сидя на
коленях, а потом все вместе, одновременно, делали выпад вперед, почти
ложась на живот, потом приподнимались и повторяли все эти движения по
несколько раз. Все это напоминало живой ткацкий механизм. Солдатам
было смешно, а я очень пожалел, что у меня нет кинокамеры, ведь пройдет
немного лет и "живая технология" забудется.
Мы въехали в широкое ущелье, которое стало заметно сужаться по мере
нашего продвижения. Арык превратился в неширокую и очень мелкую речку
с прозрачной водой. Крабы и здесь двигались в разные стороны вдоль
берега. Появились разнообразные птицы, которые подняли гвалт, летая
над нашими головами. Было ясно, что поблизости их гнезда с птенцами.
Больше всего здесь было синиц, щеглов и черных дроздов. Слышно было,
как верещат они, бегая по каменистым обрывам, как кричат каменные
куропатки — кеклики. Цветущего и плодоносящего кустарника росло много.
Стало прохладней, воздух наполнял легкие животворной аурой, поэтому
хотелось его вдыхать и вдыхать. Я даже предложил (а не приказал) не
курить и солдаты согласились. Мы попали в рай...
- Смотрите, - крикнул Мисяк, показывая пальцем.