На самом верху обрыва все увидели двух кобр, раскрывших свои капюшоны
с "очками".
- Можно пошмалять? – спросил Павлов.
- Давай, попробуй, - сказал я.
163
Он вскинул автомат и стал стрелять одиночными. Мы видели, что кобры
явно уклоняются от пуль. Это было потрясающее зрелище. Выпустив
десяток патронов Павлов плюнул и отдал автомат одному из солдат. Тот
присел, хорошо прижал приклад и выстрелил. Было видно, как от капюшона
отлетел небольшой кусочек. Кобры тут же исчезли.
- Молодец, Кандауров - сказал я, а на стрельбах, помнится, у тебя не очень
получалось.
- Я лежа вообще не умею стрелять. У нас в Сибири охотятся только стоя.
Ущелье сузилось настолько, что машина могла только развернуться и то с
трудом. Дал команду остановиться, сделать привал и организовать обед.
Вскипятили чаю и пообедали сухим пайком. Вверху пролетел самолет,
нарушив девственность природы. Послышался непонятный шум и тут на
краю обрыва мы увидели архара с большими закрученными вниз рогами.
Архар стал всматриваться вниз.
- Можно, товарищ лейтенант? - спросил Павлов.
- Нет, нельзя, - тебе что, не жалко такого красавца? И куда мы его денем
если пристрелим?
- Зажарим, товарищ лейтенант.
- Да в нем весу килограмм сто.
Пока мы так рассуждали, архар развернулся и исчез. Послышался топот
убегающих животных.
- Эх, зря не шмальнули, - услышал я, - мяса бы наелись.
- А тушу бы оставили, - ответил я.
- Отдали бы дехканам – там, где делали ковер.
- Отара без вожака бы осталась, - парировал я.
- А какое нам дело, - вставил Мисяк.
Я видел, что солдаты были очень недовольны. Понял, что любовь к
природе им была чужда. Решил прочитать небольшую лекцию о том, что
люди относятся к природе небрежно, а это может привести к необратимым
последствиям. Я хорошо помнил статьи, которые я читал в моем любимом
журнале "Наука и жизнь". Слушали невнимательно, думая каждый о своем.
164
Я рассказал, что так исчез в Австралии сумчатый волк и другие животные, в
Казахстане почти перебили волков, а они как санитары – убивают только
слабых и немощных. Почти уничтожили сайгаков. Пятеро солдат уснули и
один начал храпеть.
- Все, - сказал я , - ученье закончено – едем обратно.
- А в чем заключалось учение, - съехидничал Евстигнеев.
- А, так вы хотите настоящее учение? – отреагировал я.
- Заткнись ты, - зыкнул Павлов на младшего сержанта.
Тот опустил голову, но было видно, что он улыбается.
- Младшему сержанту обеспечим индивидуальное учение с кроссом и
рытьем окопов, - сказал я.
Улыбка сразу же сошла с лица питерца.
- Я пошутил, товарищ лейтенант...
- В другой раз будешь думать прежде, чем шутить, - вставил Мисяк.
Задняя машина развернулась и поехала вниз, за ней это проделала
предыдущая и так до первой. Солдаты запрыгнули в кузова и уселись на
скамейки. Обратно ехали без остановок.
Совхоз и винзавод
Через день на разводе Басов приказал выделить четырех человек в
помощь гражданским для работы на винзаводе и второй взвод отправить
для сбора помидор на полях местного совхоза. Я оставил неполный
первый взвод на Павлова а сам решил поехать на сбор помидор. Начальник
артиллерии не возражал. Выехали на четырех машинах. Сначала завезли
четверых бойцов на винзавод, а потом направились на совхозное поле.
Еще издали мы увидели одинокий шалаш и подъехали к нему. Рядом
стояли два верблюда, жуя свою жвачку. Я, согнувшись, зашел в шалаш и
поздоровался со сторожем - еще не старым туркменом с жиденькой
бородкой. На сносном русском он пригласил меня сесть на верблюжью
165
кошму, налил в чашки чал (сыворотка верблюжьего молока), который очень
хорошо утоляет жажду, и сказал, что платить будет помидорами: один ящик
на четыре человека. Я даже не ожидал такого, т.к. думал, что помощь
предполагалась безвозмездной. Предупредил его, что работать будем до
обеда. Сторож показал на гору пустых ящиков, наваленных возле шалаша,
и сказал, что это тара. Солдаты начали работать. Сторож попросил
подвезти его к правлению совхоза. Я дал ему водителя и они укатили. Часа
два я помогал солдатам, а потом завалился в шалаш, попил чалу и заснул.
Спал почти до самого обеда. Проснувшись, увидел, что сторож уже
вернулся и с наслаждением пьет свой чал и хитро смотрит на меня. Я
поглядел на часы и отметил, что к обеду на полигон мы успеваем. Выйдя