скорой помощи.
- Конечно, - сказал Димыч, показывая пальцем на огромный прибор меж ног
Сули, – от такого любая убежит.
Суля только после этой фразы понял, что он голый, заметался в поисках
одежды, нашел ее, оделся и быстро исчез.
Мы посмеялись, вспоминая все подробности происшествия, а потом
улеглись спать.
В полку появился новый офицер – лейтенант Афеев. Сказал, что
направлен из Кушки, где прослужил два года, но очередного звания не
получил. Это был высокий симпатичный парень с тонкими чертами лица,
прямым носом и очень гармонирующими со всем этим антуражем усиками.
В общем, все говорило о его "голубых кровях", на что он постоянно
намекал. Вскоре его прозвали "Белогвардеец". Вел он себя не то, чтобы
странно, но постоянно держал дистанцию с, в общем-то, себе равными. В
трезвом состоянии он был вполне сносен, а вот после подпития с ним
лучше было не связываться. Собеседника он сразу же начинал склонять к
конфликту. Ничего не подозревающий собутыльник мог схватить его за
грудки, а этого делать было нельзя. Афеев, по-видимому, сразу начинал
представлять себя царским офицером и успокоить его можно было только
совместными усилиями, вплоть до связывания ног и рук. В нашей компании
на первых порах он вел себя прилично. Только один раз схлестнулся с
180
таким же горячим Димой-саксофонистом, но все, слава Богу, обошлось. Мы
их разняли и успокоили. Однако схватка с лейтенантом-танкистом
кончилась тем, что Афеев ткнул его перочинным ножом в бок. Рана была
неглубокая, но информация дошла до замполита. Было организовано
комсомольское собрание, на котором Афеев, усмехаясь, заверил, что он
больше такого не повторит. Никто, включая замполита, не поверил этому,
но решили сор из избы не выносить. В следующей драке через неделю
Афеев чуть не придушил одного из командиров батальонных взводов за то,
что тот назвал его белогвардейцем. Начальство посовещалось, но решения
никакого не приняло. Комсорг по секрету сказал нам, что папаша Афеева
является главным егерем охотничьего хозяйства округа. Поэтому сынок и
ведет себя так. Он ничего не боится. После очередного случая, чуть не
закончившегося печально, Афеева отправили в Кизил-Арват. Через месяц
разнеслась молва, что в Кизил-Арвате он чуть не насмерть зарезал
начальника артвооружения майора Киселева. Мы решили, что тут-то ему
дисбата не миновать, но, оказалось, что его просто перевели в Казанджик.
Всемогущий папа и тут помог распоясавшемуся сынку. Но ненадолго:
Афеев в пьяной драке застрелил из пистолета Макарова своего
сослуживца. Дальше события начали развиваться стремительно: сначала
папу Афеева уволили из вооруженных сил, а потом уже сынка закатали на
20 лет усиленного режима. Вот такая судьба "белогвардейца" в
Туркестанском Военном Округе.
Наутро на разводе появился Воробей, но уже с двумя звездочками на
погонах.
- Делаем карьеру? – спросил я его возле казармы, где он разгонял солдат.
- Немного осталось, - улыбаясь во весь рот, сказал Воробей, - но ты не
радуйся, - я еще пока комбат, а ты, двухгодичник, меня замещаешь.
- Мне ваши под...бки по барабану, товарищ старший лейтенант.
- Лейтенант, - поправил Воробей, подняв вверх указательный палец.
- Какая разница – лишь бы человек был хороший.
181
- А я не хороший, ох какой я не хороший, вы еще все узнаете...
Воробей пошел в казарму, лупя себя ладошками по бокам. Солдат,
выходивший в это время из двери, в страхе рванул в сторону.
"Меня так не боятся", - подумал я с легким сожалением.
На каптерку, которая располагалась рядом с казармой, сели две вороны и
уставились на меня.
- Что уставились? Не боятся – и все тут.
Вороны переглянулись с удивлением, каркнули и улетели.
Царица Тамара
Около пяти часов вечера я шел из ресторана после "сиесты", переодетый в
гражданское. Одел белые брюки и чуть-чуть не по росту красный пиджак,
подаренный мне Володей. Он сказал, что такие пиджаки были в моде в
Германии пару лет назад. Я решил, что для Небит-Дага сойдет. В жару так
одеваться было чистейшей глупостью, но приличную рубашку, которую не
надо скрывать пиджаком, я так и не мог купить из-за всеобщего дефицита.
Она шла по улице с прямой спиной и гордо поднятой головой, держа в руке
не поводок породистой английской гончей, а простую авоську с продуктами.