Внешне его никак не назовешь человеком нервным. Высокий плотный мужчина, всем своим существом радующийся жизни. Жизнелюбец, немного грубоватый, вылепленный из простого теста.
Файтен, напротив, играл со всей серьезностью настоящего любителя бриджа, а Мегрэ несколько раз призывали к порядку
Около трех часов компания, отдыхавшая в Морсанге, заполонила сад и веранду, где играли. Кто-то включил проигрыватель. Госпожа Бассо разносила вуврэ. Через четверть часа вокруг игроков уже танцевали пар двенадцать.
Файтен, казалось бы целиком поглощенный игрой, тихо проговорил:
— Гм! Куда это наш друг Бассо подевался?
— По-моему, он только что уехал на лодке, — произнес кто-то.
Мегрэ проследил за взглядом торговца рубашками и заметил лодку, причаливающую к берегу как раз напротив, около кабачка. Бассо вышел из лодки и направился к кабачку, откуда вскоре вернулся озабоченный, несмотря на внешнюю веселость.
Еще один эпизод, прошедший незамеченным. Файтен выигрывал. Госпожа Файтен танцевала с только что вернувшимся Бассо. Держа стакан вуврэ, Джеймс пошутил:
— Некоторые не в состоянии проиграть, даже если они захотят!
Торговец рубашками глазом не моргнул. Он сдавал карты. Мегрэ следил за его руками и решил, что они так же спокойны, как обычно.
Прошел час, два часа. Танцорам уже начинало надоедать. Кое-кто из гостей успел выкупаться. Проигравший Джеймс, ворча, поднялся:
— Пора сменить место! Кто идет со мной в кабачок? Мегрэ случайно подвернулся под руку.
— Вот ты, пошли со мной!
Он достиг уже своего предела, более пьяным он не бывал, даже если продолжал пить.
— Остальные тоже встали. Какой-то парень крикнул, сложив руки рупором:
— Все в кабачок!
— Смотри, не упади…
Джеймс помог комиссару забраться в свой шестиметровый парусник, оттолкнул его багром, уселся на дно.
Но не было ни малейшего ветра. Парус болтался. Лодка едва удерживала нужное направление.
— Торопиться нам некуда!
Мегрэ обратил внимание, что Бассо и Файтен сели в одну моторку, мгновенно пересекли реку и высадились напротив кабачка.
Стали подъезжать другие лодки и байдарки. Лодка Джеймса осталась далеко позади, хоть и выехала первой, а англичанин, похоже, и не думал браться за весла.
— Все они хороши! — неожиданно буркнул Джеймс.
— Кто?
— Да все они! Бесятся от скуки. Не знают, что придумать! Весь мир бесится от скуки…
Прозвучало это нелепо, потому что сам он с блаженной физиономией сидел на дне лодки, а в лысом черепе его отражалось солнце.
— Правда, что ты из полиции?
— Кто это сказал?
— Не знаю… Слышал, как говорили недавно… Ну и что ж! Работа как работа.
Джеймс поправил парус, слегка надувшийся от слабого ветерка. Было шесть часов. Послышался звон морсангского колокола, которому вторил колокол Сен-Пора. Берег весь зарос камышом, кишащим комарами. Солнце начинало краснеть.
— Что ты… — начал Джеймс, но сухой треск прервал его, а Мегрэ резко вскочил, чуть не перевернув лодку.
— Осторожно! — крикнул Джеймс.
Он перегнулся на другую сторону, схватил весло и начал грести; лицо его нахмурилось, в глазах было беспокойство.
— Охота ведь еще не разрешена…
— Это за кабачком, — сказал Мегрэ.
Подъезжая, они услышали громкие звуки пианолы и взволнованный голос, кричавший:
— Выключите музыку, выключите музыку!
Подбегали люди. Какая-то пара продолжала танцевать и остановилась уже после того, как музыка умолкла. Из дома вышла старуха с ведром в руке и застыла неподвижно, пытаясь сообразить, что произошло.
Причалить было трудно из-за камыша. Мегрэ выскочил и угодил по колено в воду. Джеймс развинченной походкой направился за ним, бормоча что-то неразборчивое.
Чтобы узнать, что случилось, достаточно было последовать за людьми, которые останавливались около навеса. Обогнув навес, можно было увидеть человека, растерянно смотревшего на толпу и все время повторявшего:
— Это не я!..
Это был Бассо. В руках он держал маленький револьвер с перламутровой рукояткой, о котором, казалось, вовсе забыл.
— Где моя жена? — спросил он, глядя на присутствующих так, будто видит их впервые.
Ее стали искать. Кто-то сказал:
— Она осталась готовить обед…
Мегрэ пришлось протиснуться в первый ряд, чтобы разглядеть распростертое в высокой траве тело — в сером костюме, соломенной шляпе.
Сцена вовсе не выглядела трагично. Наоборот — смешно, из-за зрителей, не знавших что предпринять. Они оторопело стояли, стараясь не смотреть на Бассо, такого же оторопевшего и растерянного, как они.
Мало того, один из этой компании, врач, был совсем близко около тела и не решался наклониться. Он смотрел на собравшихся, как бы спрашивая, что ему делать.
Трагичной была лишь одна незначительная деталь. На мгновение тело шевельнулось. Ноги, казалось, хотели упереться о землю. Плечи едва уловимо повернулись. Стала видна часть лица Файтена.
Потом, словно совершив величайшее усилие, весь он напрягся и снова безжизненно упал на землю.
Только теперь он умер.
— Сердце послушайте, — сухо сказал Мегрэ врачу.
Комиссар, привыкший к подобным драмам, не упустил ничего, видя все подробности с почти нереальной отчетливостью.
Кто-то упал в задних рядах, кто-то пронзительно закричал, оказалось, это госпожа Файтен, подошедшая последней, потому что она последняя перестала танцевать. Люди склонились над ней. Хозяин кабачка приближался с озабоченным видом недоверчивого крестьянина.
Бассо прерывисто дышал, грудь его тяжело вздымалась; вдруг он заметил зажатый в руке револьвер.
Казалось, он совсем потерял рассудок, по очереди смотрел на стоящих вокруг, словно решая, кому отдать оружие.
Он повторял только:
— Это не я…
Он все время искал глазами жену.
— Мертв, — объявил врач, выпрямляясь.
— А пуля?
— Здесь.
Доктор показал на рану в боку и тоже стал искать свою жену, стоявшую в одном купальнике.
— Телефон есть у вас? — спросил Мегрэ у хозяина кабачка.
— Нет. Надо идти на вокзал или к плотине. На Бассо были белые фланелевые брюки и расстегнутая на груди рубашка, подчеркивающая плотность фигуры.
Люди увидели, как он слегка покачнулся, сделав рукой жест, будто ищет опору, потом вдруг сел на траву, меньше чем в трех метрах от трупа, и обхватил голову руками.
Не обошлось без комичного. В толпе раздался высокий, очень тонкий голос:
— Он плачет!
Женщина думала, что говорит тихо, но слышали ее все.
— Велосипед есть у вас? — опять спросил Мегрэ у хозяина.
— Конечно.
— Тогда поезжайте к плотине и вызовите полицию.
— Из Корбея или из Сесона?
— Безразлично!
Мегрэ с досадой посмотрел на Бассо, поднял револьвер, в барабане которого не хватало всего одной пули. Револьвер дамский, красивый, точно изделие ювелира.
Пули крошечные, блестящие, будто никелированные. Тем не менее одной такой хватило на то, чтобы лишить жизни торговца рубашками!
Он почти не потерял крови. Одно красноватое пятнышко на летнем костюме. Такой же аккуратный и чопорный, как всегда.
— У Мадо нервный припадок, она в доме, — объявил молодой человек.
Мадо — это госпожа Файтен, которую уложили на высокую кровать в доме хозяев кабачка. Все следили за Мегрэ. Толпа застыла, услышав голос на берегу реки:
— Ку-ку! Вы где?
Это кричал Пьеро, сын Бассо. Он только что подплыл на душегубке и стал разыскивать компанию.
— Идите кто-нибудь, быстро! Его нельзя сюда пускать.
Марсель Бассо пришел в себя. Он отнял руки от лица, встал, смущенный мгновенной слабостью; казалось, он опять ищет, к кому можно обратиться.
— Я из Сыскной полиции, — сказал ему Мегрэ.
— Поймите… Это не я!
— Вы не пройдете со мной на минутку?