– По правде говоря, я…
Ничего интересного. Сейчас он расскажет, что втрескался в Миуру.
– …думаю, что Эбина очень милая.
– …Серьёзно?!
Невольно выпалил Хачиман, услышав столь неожиданный поворот.
– А?! – Тобе заколебался, отвечать ли ему, словно сразу не понял, чей это голос прозвучал. – У-угу. Точно, Хикитани слушает! А я думал, что ты спишь, потому что глаза закрыты!
– Да, но я тоже удивился, – сказал Тоцука. – Я думал, тебе Миура нравится.
– Не, Юмико нет… она меня пугает. Наверное, Хикитани, реально, нравится Юи, раз он даже её не испугался! Ты уж не обижай Юи, лады?
– К-конечно, – не нашёлся что ответить Хачиман.
– Но почему Эбина? – спросил любопытный Тоцука.
– Она красивая и милая, но не для всех, понимаете? Типа даже у меня появляются какие-то шансы. А что насчёт вас, пацаны? – спросил Тобе.
Наверное, Хачиману не нужно отвечать, вроде как то, что он неравнодушен к Юи, уже озвучивалось. Так что он промолчит.
– Ты имеешь в виду какая девушка мне нравится? – Тоцука задумался. – Девушка, да? Хм, да в общем-то особенно никто.
– Так говорят, когда нравятся все понемногу, – произнёс Хачиман.
– Ахаха, точняк! – поддержал Тобе.
– Не буду отрицать. Вокруг слишком много красавиц, – весёлым голосом произнёс Тоцука.
Значит ли это, что Сайка маленький принц гаремника? Такие главные герои маринуют девушек целыми томами манги и сезонами аниме, не влюбляясь до конца в какую-то одну.
– А ты Хаяма? – вспомнил Тобе про отмалчивающегося блондина.
– Ну, я… ай, забудь.
– Погоди-ка, Хаято. Так не пойдёт. Ты ведь втрескался, да? Давай, выкладывай.
Хаяма молчал.
– Ну хотя бы первую букву.
– You, – смущаясь произнёс парень.
– Ю, значит? Выходит…
– Хватит уже. Спать пора.
Хаяма явно не был настроен обсуждать дальше, поэтому Хачиман ушёл в свои мысли. Юи? Юкиношита? Юмико? Юи Хирасава? Парень искренне надеялся, что не первый вариант. Конечно, обнадёживает то, что Хаяма ещё никак не продвинулся, но мало ли, что у него там в голове… Со всеми остальными он готов лично его обвенчать.
Через пару минут молчания, Тобе и Хаяма начали тихо, как они думали, переговариваться. Хачиман улавливал отдельные реплики, вроде таких:
– В следующем сезоне наш клуб точно выиграет соревнования. Если ты, конечно, не вернёшься в Клуб Фотографий…
Наконец, он уснул. Где-то там, в лесу, Юкиношита очаровывала комаров под светом звёзд, но Хачиман этого уже не увидит.
Утро Хикигаи началось с того, что его разбудил Тоцука. Да, в этом лагере будильник даже приятнее, чем у Хёдо Иссея! Конечно, Сайка не говорит вещи, вроде “Б-братик, если ты сейчас не встанешь, я тебя п-поцелую!”, но в его случае это не совсем недостаток. Тем более, после вчерашних откровений, Тоцука воспринимался настоящим альфачом, на фоне их троих, пускающих ванильные сопли только по кому-то одному, но так и не начавших встречаться с теми, в кого влюблены.
– Вставай давай, завтрак пропустишь.
Хачиман прислушался к себе. Есть всё-таки хотелось.
– Встаю-встаю. Эх, почему завтрак не подают ближе к обеду…
– Потому что летние каникулы не повод расслабляться и выходить из режима. Ты хотя бы тренируешься?
Хачиман вспомнил, что Тоцука ещё и спортсмен. Это как в том анекдоте, где качок спрашивает у ботаника:
– Вот ты висишь над пропастью. Подтянешься?
– Да.
– Сколько раз?
Конечно, Сайка не тупой качок из анекдота, но доля правды в этом есть. Как будто у спортсменов со временем образуется ещё одна основная ценность, в дополнение к типичным для остальных людей. Сколько ты зарабатываешь? С кем ты встречаешься? Сколько жмёшь?
– Нет, жарко же.
– Это вредно для твоей культивации. Спортом бы каким занялся… Знаю, как насчёт сыграть со мной в теннис?
Каким-то образом всё пришло к тому, что Хачиман согласился с рассчётом, что от слов до дела не дойдёт, и они обменялись номерами в столовой. После завтрака, Хирацука очертила им фронт работ.
Нужно было подготовить лагерный костёр и испытание на храбрость для детишек. Дневник раба. День второй. Сегодня складывал поленья на солнцепёке. Удалось избежать солнечного удара. День начинается неплохо.
Закончив с этой вознёй, Хачиман сел на хвост Хаяме, направившись в бунгало. Они расправились со своей работой последние, поэтому больше никого не было. Спрятавшись в тень, Хачиман издал блаженный стон и упал на прохладный пол. Хаяма усмехнулся и сказал: