— Поговорим об этом, когда встанешь на ноги и сможешь нормально ходить.
Мне хотелось сказать, что я не желаю ходить и мне бы просто умереть, но я промолчала. Умереть он мне не даст, уже понятно.
— И когда это будет?
— Нарро утверждает, что через пару дней, если будешь хорошо себя вести, достаточно есть и много спать. Со спать, я полагаю, мы точно справимся, а вот есть… Сейчас попробую тебя покормить.
— Я не хочу.
— Нужно, Шани, — сказал Дрейк строго, помог мне сесть, обложил со всех сторон подушками, затем взял со стола дымящуюся тарелку с кашей и зачерпнул полную ложку.
Следующие полчаса превратились в кошмар. Челюсть не слушалась, каша вываливалась изо рта, некрасивыми комками ложась на повязанный магистром слюнявчик, как у маленьких детей, а если мне всё же удавалось сглотнуть, то с огромным трудом и с жуткой болью в горле. Я будто не кашу ела, а пыталась прожевать опилки.
К концу тарелки я так устала, что даже пот на лбу выступил, и когда Дрейк наконец снял с меня слюнявчик и помог вновь лечь, испытала огромное облегчение.
— Через пару часов, скорее всего, тебя придут проведать друзья, — произнёс он, поправляя подушку, и я едва не поинтересовалась, о ком речь, но потом вспомнила очевидный ответ и попросила:
— Только можно без Коула и принцессы? Я не хочу сейчас их видеть. Скажешь им, что для первого раза достаточно двоих посетителей?
— Без проблем. Шани, я ненадолго отойду, но скоро вернусь, и мы продолжим. — Что именно «мы продолжим», было непонятно, но я не стала переспрашивать. — Пожалуйста, не грусти.
Я равнодушно кивнула.
Не грусти? Да я и не грустила. Как может грустить мёртвое?
Дрейка не было примерно полчаса, и когда он вернулся, я отстранённо заметила:
— Я начала называть тебя на «ты».
— Я рад, — сказал он, едва уловимо улыбнувшись, но развивать тему не стал. — Теперь вот что… Как ты понимаешь, если ты будешь просто валяться в кровати, то не встанешь ни через два дня, ни через неделю. Необходимо работать. Сейчас мы поделаем с тобой кое-какие упражнения для разогрева мышц, ничего особенного или страшного, не волнуйся.
— Ладно.
Мне было безразлично, что он собирается делать. Я отстранённо наблюдала за тем, как Дрейк отодвигает в сторону одеяло, а затем начинает сгибать и разгибать мои руки и ноги, массировать пальцы, которые сейчас ничего не чувствовали и казались мне холодными, как ледышки.
Но через несколько минут холод начал уходить, сменяясь жаром и настолько болезненным покалыванием, что я не выдержала и застонала, пытаясь вырвать у Дрейка ногу.
— Больно? — Он обрадовался. — Это хорошо, Шани, а то я боялся, что у меня не получится. Я такого ни разу не делал. Врач объяснил как, но я опасался, что не справлюсь.
Я ничего не поняла и переспросила:
— Врач объяснил? А почему он сам не пришёл?
Дрейк ответил не сразу, молчал пару мгновений, и мне чудилось, что у него слегка порозовели щёки.
— Шани, я и так должен тебе очень много. Я не видел, как ты пошла, не слышал твоё первое слово, не дарил тебе подарков на день рождения, не вскакивал по ночам к твоей кровати, проверяя, не холодно ли тебе, не поднялась ли температура, не хочешь ли ты пить. Я не сделал для тебя вообще ничего, но сейчас у меня есть возможность сделать хоть что-то… Я не хочу её упускать.
Теперь щёки, наверное, порозовели и у меня.
— Спасибо, — пробурчала я, не зная, что ещё сказать, кроме благодарности. Хотя благодарна на самом деле не была, я предпочла бы сгореть, и Дрейк, кажется, понимал это. Он просто кивнул и продолжил выполнять упражнения.
Дамир и Дин пришли в полдень, сразу после того, как магистр заставил меня выпить целый стакан кислющего морса через трубочку. Глотала я уже гораздо лучше, хоть и не идеально, и немного могла двигаться в пределах кровати, однако этот напиток пробудил воспоминания, от которых я старательно отгораживалась, и к моменту, как в палату шагнули друзья, я вновь погрузилась в мрачное отчаяние.
Мы ведь с Нордом тот морс так и не выпили…
— Шани, как ты? — спросил Дамир тихо, садясь на стул рядом с постелью. Дин же плюхнулась прямо на кровать и взяла меня за руку.
— Дерьмово, — ответила я честно. — Полагаю, ты тоже.