— Шани, — отец фыркнул, разливая по бокалам ярко-алый морс, — я впервые увидел Розалин, когда ей было около семнадцати лет — она поступала в академию. Называть её «матушкой» у меня язык не повернётся. До сих пор помню ту милую пухленькую девочку с косой толщиной в мою руку.
Я невольно улыбнулась. Да, вот он, минус эльфийской длинной жизни — все кругом взрослеют, а ты всё не можешь воспринимать их не детьми.
— Завтра выписка, — неожиданно сказал Дрейк, и я замерла. Неужели?.. — Ты хочешь вернуться в общежитие или?..
Он запнулся, и я повторила:
— Или?
— Да. — Криво усмехнулся, потёр лоб ладонью и признался: — Кхаррт, давно я не чувствовал себя настолько неловко… Шани, у меня здесь, в академии, есть личные комнаты. Ты можешь жить со мной. Если хочешь, конечно.
— Хочу! — воскликнула я тут же, и он вздохнул с явным облегчением.
— Прекрасно. А я боялся, что придётся уговаривать.
— Нет-нет, я правда хочу! Надеюсь только, что Мирра и Дин не обидятся.
— С чего вдруг? Вы будете видеться так же, как и раньше.
— Ну, не совсем так…
— Совсем так не может длиться вечно. Они хорошие друзья, Шани, я уже имел возможность оценить. Они поймут.
Да, я тоже верила в то, что Дамир и Дин не станут обижаться и не попытаются меня отговорить. В моём возрасте обычно хотят жить отдельно от родителей, но я, всю жизнь просуществовав отдельно от Дрейка, сейчас желала иного.
В воскресенье утром я с трудом запихнула в себя завтрак. Сразу после должен был прийти магистр Керт, и когда я об этом думала, еда вставала в горле комом. А ведь потом ещё нужно возвращаться в общежитие, собирать вещи, чтобы переехать к отцу… и наверняка я столкнусь где-нибудь в коридоре с Коулом. Что он захочет сообщить после всего, что случилось за последние две недели, я не представляла, но не сомневалась, что мне вряд ли понравится.
Но всё-таки гораздо сильнее я переживала из-за Дариона Керта и наших занятий. В прошлый раз мы просто пили кисель и разговаривали, а что будет в этот?
Я узнала это совсем скоро.
— Доброе утро, — произнёс магистр, входя в палату, и посмотрел на меня настолько тёплым взглядом, что краска непроизвольно бросилась в лицо.
— Доброе…
— Хорошо, что ты одета как для улицы, мы сегодня не будем сидеть в помещении. Правда, для этого придётся воспользоваться амулетом переноса. — Керт подошёл почти вплотную и протянул руку. — Если ты не против, конечно.
— Не против, — ответила я, вложив свою ладонь в его, и поднялась с постели, на краю которой примостилась, ожидая магистра. Выпрямилась и запрокинула голову, вглядываясь в его сосредоточенное лицо. Оно было очень близко… настолько близко, что я могла рассмотреть сеточку мелких морщинок возле уголков глаз, короткие, но пушистые ресницы, небольшую горбинку на носу… И встретить его взгляд, который из тёплого отчего-то превращался в жаркий, волнуя меня до дрожи в коленях. — Я с удовольствием прогуляюсь…
— На прогулку это будет не слишком похоже, прости.
— А на что будет?
— Объясню через минуту.
Он поднял вторую руку и быстро коснулся указательным пальцем причудливого металлического браслета на своём запястье, не выпуская моей ладони. Этот браслет состоял из цепочки и нескольких подвесок, напоминающих ключи и маленькие листочки. Керт трогал их, словно играл на музыкальном инструменте, но на самом деле он, конечно, набирал определённую комбинацию для амулета переноса.
Несколько мгновений — и у меня появилось ощущение, будто меня, как рыбу, поймали крюком за горло и тянут, тянут вверх. Голова закружилась, я прикрыла глаза, вцепляясь в руку Керта изо всех сил и мечтая, чтобы это поскорее кончилось.
— Всё, — выдохнул он ещё через секунду. — Можешь открывать глаза.
Голова действительно больше не кружилась, поэтому я послушалась, но ладонь магистра при этом не отпустила. Мало ли, где мы оказались?
А оказались мы в комнате, похожей на гостиничный номер из числа самых дешёвых, и дело было не только в обстановке — двуспальная кровать, застеленная старым покрывалом цвета детской неожиданности, выцветшие розовые обои, светильник, стол, два стула и тумбочка, — но и в том, что потолок над нашими головами свидетельствовал о том, что находимся мы под крышей здания. А под крышей всегда располагались самые дешёвые номера, в которых вечно что-то либо протекало, либо слишком дуло из какого-нибудь угла. Матушка Роза водила дружбу с хозяевами и хозяйками гостиниц в квартале, где находился бордель, поэтому я примерно представляла себе цену за подобный номер.