Несмотря на вновь пробудившуюся страшную и необузданную суть Локи, которую нам обоим долгое время удавалось сдерживать, повелитель старался быть справедливым ко мне и особенно к сыну. Если на меня он изредка и поднимал руку в порыве гнева, то Нарви ни разу не тронул и пальцем. Правда, сообразительный мальчишка столбенел уже при звуке изменившегося ледяного голоса отца, так что для понимания и покорности ему не требовалось рукоприкладство. Он рос таким же изворотливым и хитрым, как и его повелитель. И всё же я боялась. Боялась каждый свой день, что Локи забудется и покалечит сына. Ни любовь, ни другая привязанность не останавливали его, когда взор застилала дикая ярость, — я помнила об этом с пронзительной жуткой ясностью. Есть события и поступки, которые не забываются.
Одно из таких событий произошло много лет спустя. Теперь мы уже были вынуждены каждый день посещать сад доброй Идунн, потому что беспечная молодость оказалась небесконечной. Нарви вырос в красивого и ловкого юношу да только и делал, что скакал верхом и сражался на мечах. Этому искусству его обучал Хакан, как когда-то Локи обучал его самого. Варди, оставшись близким другом подросшего господина, учил его стрелять из лука, чтобы пробивать одной стрелой другую, чего не умел даже повелитель. Остальные знания и умения Нарви постигал у Всеотца, который, с годами не утратив привязанности к богу огня, взял под своё покровительство его сына как лучший друг и ближайший соратник.
В тот день я посетила Йотунхейм снова, спустя долгое время с последнего злополучного происшествия. Почти весь Асгард собрался на пышный пир у Эгира, заскучавшего в своём отдалённом чертоге на севере. Древний повелитель штормов был одним из немногих в краю турсов, кто водил с асами давнюю и крепкую дружбу и принимал их с радостью и размахом. Широким жестом доброго хозяина приглашены были все: асы и ваны, их жёны и дети, а также слуги. К моему большому удивлению, Локи пожелал, чтобы я сопровождала его в обиталище великана. Я робела при мысли о возвращении в Йотунхейм, однако с недавних пор повелителю стало совершенно невозможно перечить. И я покорялась его воле.
Я помню, как сейчас, что весь день и весь вечер меня терзало смутное предчувствие. Ранним утром я проснулась с неясной тревогой, которая уже ко второй половине дня набрала такую силу, как никогда прежде. Я не находила себе места, сердце билось, точно загнанный зверь, не успокаиваясь ни на минуту, так что даже Локи обратил внимание на мою нездоровую бледность и подозрительную молчаливость. Поверив его весёлому расположению духа, я открыла супругу причину своего беспокойства, но он не воспринял наитие всерьёз. Бог огня согрел и утешил меня, как в прежние времена, был ласков, внимателен, но в то же время бесконечно от меня далёк. Мысли его занимало нечто совсем иное. И от этого я встревожилась только сильнее.
Пир у Эгира гремел весь день и весь вечер, брага лилась, не переставая. Накануне хозяин оплошал и не сумел угостить часть прибывших заранее гостей, как следует, и на второй день искупал свою вину в двойном размере. Асы хохотали и спорили, Локи и Тор вспоминали свои приключения, части из которых и я стала свидетелем, кое-где привирая и приукрашивая, отчего их истории всё больше походили на легенды. Браги скользил ловкими пальцами по струнам своей сладкозвучной арфы и подбирал мелодии и окончания, явно намереваясь обратить сказы двух асов в прекрасные песни. Идунн склонилась подле него, заслушавшись и прикрыв глаза от удовольствия.
Многие навестили Эгира, всех и не перечислить. Моё внимание привлекли ледяные бледно-голубые глаза, сверкавшие ненавистью. Скади и Ньёрд давно уже не жили вместе, не приходились друг другу мужем и женой, как и предсказывал Локи. Однако они сумели сохранить тёплые дружеские отношения, что для меня оставалось загадкой. Может быть, богиня зимы не забыла доброго обращения Фрейра и его ласкового отца, может, и правда питала когда-то к богу лета нежные чувства, но на пиру Эгира они сидели вместе. Асы привыкли к ней, и, хотя Скади вернулась в ледяной чертог своего отца, где проводила большую часть времени, по-прежнему считали её своей, супругой одного из них.
Когда наши взгляды встретились, я невольно вздрогнула: красивое правильное лицо гримтурсенки пересекал уродливый широкий шрам, тянущийся от уголка губ до самого виска. И по ярости в её обычно безразличных глазах я догадывалась, кто мог его нанести. Если мои предположения были верны, то Скади ещё повезло, что каким-то чудом она не рассталась с жизнью. Должно быть, провидение уберегло, не иначе. Чаще всего Локи доводил задуманное до конца. Он тоже заметил ледяную красавицу, и выражение самодовольства, промелькнувшее на его лице, развеяло мои сомнения. Бог обмана с ядовитой усмешкой на губах склонил голову в знак деланного почтения, отчего великанша стиснула зубы, сжала драгоценный кубок с такой силой и ненавистью, что погнула его. В тот миг мне в голову пришла страшная и жестокая мысль: лучше бы он убил её, покончил с этой враждой раз и навсегда. Ведь Скади не забудет, она обязательно вернётся, чтобы отомстить.