их ничего. Отвечу вам, я сразу В какой больнице б не лежал, Диагноз они, знали всегда разом, Кирилл у нас, жиром заплывал. Но не хотел, понимать он это Не верил, ни в слово ни одно, Говорили: “Хоть на легке, займись ты уж пробегом!” Но не делал он же, ничего, А валялся, и играл, В бесполезные игрушки, Свой мозг загруженный, он так глупо добивал Продолжая свои он, завитушки. Столько анализов, он сдал, Говорить и слышать, было страшно. Он ведь даже, не умирал, Но уж то, настолько важно? “А работая врачом, обязан будешь всем, И укол, и обезболить. Не должен, доставлять проблем, Чтоб, главврач, не был вынужден, Тебя увалить.” Вот так, мне объяснил, Это сложное понятие. Быть врачом, труд, не лёгкий, И обязан, получить врач, Всего, дальнейшее, понятие. Уважаю я врачей, вы не подумайте Знаю, на сколь сложен этот труд. Мой дальний родственник, на медицину учиться, Мы кстати, чем-то да похожи, Брать не скулы, ни глаза, Просто именами, мы сильно схожи. Не общался, я с ним давно, Но как знаю: у него всё хорошо Почти закончил, он учёбу. Но никак, не может усмирить, Одну противную, особу! Но это, другого времени история, А у нас, история Кирилла. Голова моя, чуть историю не позабыло, Но звук правильный всё же, проступило. Отлежал Кирилл в больнице, Много ещё лежать, лежать он будет, Никак домой, он будет, Не-как домой он, воротился, Всё плохое, к нему, вновь прибудет. Думал: “ Всё здоров, домой пора.” Силы есть, чтобы доехать. Но болезнь, не поняла, Что здоровым, можно так приехать. Разболелась голова, Как гром, средь ясного неба, Ждать так много, боль та, не могла, Кирилл, опять свалился, На голову, своего сожалеющего деда, Который думал, что вылечил недуг. Какой схватил его испуг, Когда та напасть, вдруг вернулась. Поехали снова, туда они, И ждала Кирилла, новая больница. Выбился окончательно, из колеи, Не хотел опять он в эту, старую психбольницу. Пришлось опять, мечтательно лежать, И ночью, и во сне, об этом думать. Задумался тогда: “ Надо путь новый, избирать, И судьбу, на крюк наудить. Я не буду описывать, прям всё подробно, Ведь диагноз, вольно всем вам знать. Держать диету, надо долго, И рацион свой поменять. Но скажу ещё вам, вот что, Лежал ещё, всего, пяти раз. Но я не знаю: всё же точно, Чтобы знать, сколь на самом деле, Нужно очень, глубоко спускаться, А я не квалифицированный водолаз! В общем, после долгих всех мучений, После криков детских. Воротился, наш Кирилл, Но, без изменений веских. Пока его план, был ещё в утробе, Создательницы всех идей. Но уже, просился он, на волю, Сделав тем самым, счастье матерей. Вернувшись в школу, он всё долго, Не хотел он, что-то знать. А учёба, всё не в могу, Не хотелось, понимать. “Ну просто всё же тут” Сказал тогда я точно. “Этот злобный недуг, Сделал, всю учёбу тошной” “Ты то понял, молодец, А понимал тогда ли это, Наш герой, Кирилл, Понял это, лишь в конец Когда всё уж, позабыл” Так и проходила, учёба его та, Целый год носом воротила. Его противная голова, Запоминать всё, запретила, Хоть силёнок, и с полна. Прошло так всё, это время, Думать также, не хотел. Но скоро, ждёт, ещё одна проблема, Год доставил, новых дел. “Вот слушай, Саша, ты говорил, Что достигнет он, большого просветления, Или всё же, ты забыл? Что ждало его, Божье, снисхождение?” “Я, то, Артур, не забыл, Мы к этому, подходим скоро. Как к тому, как жизнь, он новую сочинил, Как вынул корень, мандрагоры, И красивым, новым, заменил!” Время шло, конец уж лета, Кирилл лежал, смотря, в свой безобразный потолок. И думал: менять жизнь его надо, Сколько сделать, он не смог. Он, за столь долгое, и грустное время, Сделать бы, многое сумел, Но упустил, он время это, И от этого, мечтательно, обомлел. Винил себя, каждый день за это, Начиная, с нового дня, За то, что не дал себе, чёткого обета, Мог же жить, всё красиво, изменя. Тогда наконец, всё понял он, Сколько лет, он попусту потратил. Не мечтал, не кем он стать, И как мечту родительскую, он обезобразил. Ведь хотели, чтоб он стал, Хорошим человеком. Отец на него, прекрасные мечты возлагал, И чтоб высока была, Кириллова самооценка. Но терпели, ждали, Когда поймёт Кирилл, всё сам. Ведь, любили, обожали, Но не был Кирилл, предан их сердцам. И какой же глупый был, Тогда, во время молодое, Как жизнь, детскую избил, Не смог дожить он, без покоя. Стараться начал наконец, Развиваться стал быстрее, Жизнь он начал, этот глупый юнец. Но по сравнению с друзьями, был медлее, Хоть сдаваться не хотел, Учился во время то, он сверхурочно. Но сколько бы тогда он, не потел, Определение умного, для него, не было точным. И предметы школьные, полюбил, Но конечно, я преувеличил. Биологию – тогда он, для себя открыл, Врачом стать – в голове увековечил. Почему врачом? Не знаю, Что подвигло, его. Но мечту эту, не презираю, Хотя, чтобы понять, ходить не надо далеко. Понял, всё это Кирилл, Осознал, врачей он труд. Его до глубины, их труд поразил, Как излечили, гнусный тот, недуг. Но предстояло Кириллу, ещё много, Ведь, чтоб не оказаться в больнице снова, Из человечка толстого, Превратиться, в человека, здоровья не земного. А для него: тяжкий труд был этот, Прекратить великие обжорства. Разработал, свой он метод, Пришло время подавить, сиё кощунство. Тяжёлых сил, стоило ему, Стать нормальным человеком. Через год, настал конец, противному клейму, Человека, кабаньим телом. Стал красив он, стал смотреть он выше, Смотря в зеркало, не подавался больше, злой тоске. Но грустил, ведь раньше, он бы спохватившись, Жил бы лучше, и на легке. Но и с красотой, пришла гордыня, Смотреть он начал, высоко на тех, Кто раньше, казался ему лучше. Грехом, пропитано, всё было, Человечество Кирилла. Но хоть следить он начал за собой, Меньше обжорству подавляться. Как и летом, так зимой, Продолжал он, заниматься. Родители, ещё больше рады были, Что он так сильно изменился. И все его поступки плохие, позабыли, Которые, причинил, Кирилл, тогда, Когда из-за недуга, силы уходили, И на когда, на родителей сердился. Теперь то понял, молодец, Понравились ему все комплименты. Получил, момент прекрасного блаженства, Которого, не хватало ему с детства. Раз набралось духа тело, Некогда было, отдыхать. За тренировкой мозга, осталось дело, И все знания, и опыт, С учебных книг всех, собирать. А сложнее это было, Чем тело закалять. Но часть проблем уж, позабыта, Осталось запомненное, закреплять. Он старался, он работал, Жизнь изменить он, полностью пытался. Столько сил, сему он отдал, Но характером, никак не поменялся. Был таким же жадным, таким же злым, И меркантильность, входила в эти награды, Которыми, наградила, его жизнь, Как и самолюбием, ужасным, И ещё, пороком не одним. Понимал он, всё это, И про гордыню, и про жадность. Но как достигнуть, здесь просвета, Не приходила, никак ясность. И всё же: в конце года, Когда всё было позади, Предстояло, стараться, ещё много, И ещё было, куда идти. “Всё! Конец же это, ты не думаешь? Понял же, он все ошибки. А ты рассказ, всё продолжаешь, Не пора бы, здесь нам, путями разойтись?” “Нет брат мой, пока рано, Ещё моменты, некоторые есть. От каких, мне становиться погано, И как осадок, хочется осесть.” А он был прав: ещё конец, Придётся немного подождать. Моменты эти, ещё есть, И не стоит, из истории их, вырезать. Перейду я сразу к песне, Но не доброй, не плохой. А о, довольно грустной, Которая в коме стала, не комом, а горой. Было лето, Кирилл не дома, К бабушке, тогда он, уходил. Переночевал, а днём узнал он, Столь всего плохого, что осознал, когда, Потом из дома, он всё лето, почти из дома не выходил. Позвонила по телефону мама, “Дедушка твой умер, возвращайся!” Сказала она, голосом, подобно шраму, Такой боли, хоть тут же разом, сам скончайся. Кирилл шёл, не понимая, Работал ли, тогда чтоль разум? Лица он своего не меняя, Ведь, почти всего лишился разом. Дальше было: как в тумане, Вроде люди, собирались для чего-то. Было словно, в океане, М выбраться не мог он, из чертога, Раздумий о жизни, не долговечной. Тогда, в первые понял, что ему страшно, Умереть, не сделав многое, И потом, в земле сырой, и непроглядной оказался, И потом отправиться, на мёртвой тишины покой. Только Всевышний знает, сколько нам измерено, Будем жить мы долго, или нет. От чумы, от катастрофы, не мне знать вверено, Знает только Бог, как этой пьесы Конец печальный, будет спет. Когда закончилось всё наконец, Когда все люди разошлись. Ночью, придя домой, он начал плакать, коль юнец, Без этого тогда, не смог он, обойтись. Почему-то женщины считают, Что у нас мужчин, сердца, вообще нет, Ведь в слезах, не умираем, Узнав о смерти только, людей тех. А я отвечу так: Мы не задыхаемся слезами, Потому что, мгновенно, не понимаем, Что человек родной, так запросто иссяк. Тогда в первые жалость ощутил, К судьбе Кирилла. Я ведь так, плохого много говорил, И передел всё, на это чтиво. Как сложно было ему, я понимал, Наконец, и до меня всё доходило. Как Кирилл, от боли замирал, Как не слышал, слов которых, семья произносила. Он долго мучился: я знаю! Мне известно это чувство. Я помню: как от слёз своих я промокаю, От скорби тяжкой, от великой грусти. Но Кирилл, чрез время, всё ж сумел, Принять и отпустить. Но что поговорить с ним не успел, Столько, сколько жил он, сожалел. Что не позвонил, когда там дедушка, От болезни, проклятущей помирал, Без, единого рядом, человека. И в памяти своей он это, увековал. Но осталось, ещё лето, Вспомнил, что хотел он, из