— Пожалуйста, — просит она, натянув вежливую улыбку. — С тобой поговорить хотят.
— Скажите Александру, что может зайти и говорить со мной здесь, — говорю ей, тяжело вздохнув. — Я не могу отвлекаться от работы по его первому зову.
— Это не Александр, — многозначительно тянет. — Рита, можешь присмотреть за работой Лии? Ей нужно на десять минут отойти.
— Ага, — кивает второй кондитер.
Снимаю с себя фартук, перчатки и колпак. Тяну время, чтобы щеки пришли в норму и я не вышла зареванной.
Но на это требуется больше времени, поэтому в зал выхожу не совсем спокойной.
— Тебе нужно вон к той женщине, — указывает на русоволосую посетительницу пекарни. Она поворачивает голову в сторону, и я узнаю ее.
— Это же Адель, — шепчу Ольге Степановне. — Адель Солнцева.
— Знаешь ее?
— Я все ее книги читала в декрете, — признаюсь и иду к женщине. — Добрый день! Мне сказали, что вы хотели со мной поговорить.
— Присаживайся, — указывает на стул напротив. Бросаю взгляд на директора, и она кивает. — Меня Адель зовут, — тем временем представляется она. — Я мама Александра Солнцева.
— Я знаю, — киваю.
Я ее книги начала читать, потому что пыталась понять, что за женщина такого циника воспитала. Но все больше в ее творчество уходила и в итоге поняла, что не она виновата.
— Тогда это будет даже проще, — дарит мне скромную улыбку. — Твои дочери вчера гуляли с моим сыном.
— И я вместе с ними, — добавляю, а то ее слова звучат немного криво и двусмысленно.
— Я знаю, — бросает, хохотнув, когда до нее доходит смысл сказанных ею слов. — Понимаешь ли, Лия…
— Вы не хотите, чтобы я общалась с вашим сыном? — быстро догадываюсь. Знала бы она, что наши желания совпадают. — Я не того круга и так далее?
— Ой, Лия, я не из таких, — качает головой. — Я сама была обычной девочкой, и моим лучшим другом был отец Саши. Я была из бедных, а он из богатых. Так что я не сужу людей по финансам.
— Извините тогда, — чувствую вину. — Привыкла отвечать нападками, когда не знаю, чего от людей ожидать.
— Прощаю, — кивает головой и продолжает немного мягче. — И ценю это. Это твоя уникальность. Так, Лия, мой сын редко с кем заводить отношения. Даже дружеские. Он не доверяет людям, но, кажется, тебе и твоим девочкам удалось его растормошить. Немного превратить в нормального человека.
— Просите не разбивать ему сердце?
— Это весьма странная просьба, — игнорирует она мой вопрос и говорит дальше. — Я понимаю. Но я пытаюсь бороться с тем, что Саша постоянно закрывается от всех. Даже от меня и своего отца. И, кажется, я нашла небольшую трещину в его обороне. Вы с девочками не хотите прийти сегодня к нам на ужин? Или на десерт?
— Зачем? — недоумеваю.
— Я хорошо знаю Сашу, — выкручивает пальцы и словно бы боится взглянуть мне в глаза. — Я хочу посмотреть на него, когда он общается с твоими дочерьми. Когда он вчера говорил о них, то был счастлив и светился. Я хочу увидеть это вживую. Я хочу пробить его оборону и заставить судить о людях немного иначе, чем сейчас.
— Нет, Адель, извините, — мотаю головой. — Мои дети не игрушки и не объекты эксперимента. Они живые, и я не хочу, чтобы мои девочки привыкли к вашему сыну. А потом страдали, когда он оставит их.
— Я думаю, что он их не оставит, Лия, — произносит она то, о чем я даже подумать боюсь. — Мы обе матери и хотим счастья своим детям. Саша уже привязался к вашим детям, а они к нему. Если мы хотим получить обратно эмоционально здоровых людей — нам придется работать сообща. Мы, как матери, обязаны помочь тому, что будет происходить дальше.
— И какова цель нашей работы? — скрещиваю руки на груди.
— У вас есть муж?
— Нет.
— Отец девочек общается с ними?
— Нет.
— Вы считаете моего сына привлекательным?
— Да.
— Вы считаете его хорошим человеком?
— Скорее да, чем нет, — тяну, закусив губу. — Но некоторые его высказывания рождают в моей голове желание несколько раз молоточком по голове треснуть Александра.