Николетта пробормотала:
- Вы будете меня три года держать в тюрьме, а потом решать, виновна я или нет?
Байден кивнул:
- Таков закон! Мой судья откажет тебя выпустить под залог, а сидеть ты будешь в предварительном заключении в самой худшей и грязной тюрьме Техаса, а может и всех Америки!
Николетта вздрогнула. Она была наслышана про беспределы в тюрьмах. Нет этого, ей никак не хотелось. Но с другой стороны…
Чернокожий генерал ласково предложил:
- Подпиши бумагу, и получишь всего три месяца! Будешь сидеть в отдельной камере с телевизором, с хорошим питанием и фитнес-залом. У нас в Америке есть неплохие тюрьмы для женщин! Всего то!
Николетта вздрогнула и ответила:
- Что я должна подписать?
Байден ухмыльнулся и ответил:
- Что домогалась до мужчины, чей возраст не установлен, а значит по презумпции невиновности взрослого. Учитывая, что у вас первый раз и вы наша гостья, я попрошу суд о снисхождении. Вам дадут три месяца, и возможно освободят через сорок пять дней за хорошее поведение, а иначе… Сама понимаешь!
Николетта опустила голову. В мозгах роились мысли. То, что ее могут посадить, и шеф полиции всесилен она и не сомневалась. Штат Техас, славился самыми жестокими законами в США и высоким уровнем криминала и полицейского беспредела. Еще недавно в нем казнили с тринадцати лет детей. Ужасное место! Но что от нее хотят?
Николетта робко спросила:
- А вам это зачем?
Чернокожий генерал усмехнулся и ответил:
- После узнаешь любопытная! Так будешь подписывать?
С девушки сняли наручники, одним поворотом ключа.
И женщина-секретарь сунула ей в руки бумагу. Там на английском было написано:
- Я Николетта Коршунова, такого числи приставала в состоянии сильного алкогольного опьянения к мужчине юного возраста. Прошу быть ко мне снисходительной.
Девушка возразила:
- Я вообще не пью!
Чернокожий генерал рыкнул:
- Подписывай быстрее! У меня много дел!
Николетта решительно заявила:
- Не буду!
Полицейские шевельнули дубинками. Один из них рыкнул:
- Выбить из нее дух?
Байден отрицательно мотнул головой:
- Не надо! Заприте ее одиночной камере, пусть там проведет ночь и подумает! Да и оставьте ей там смартфон, только извлеките модем. Она писательница, так пусть мне что-нибудь набросает на английском языке.
Николетта удивилась:
- Вы хотите, чтобы я вам что-то сочинила?
Чернокожий генерал охотно кивнул:
- Да! Я люблю читать детективы! Да и фантастику тоже! Согласись это лучше, чем провести ночь в компании поддатых и голодных полицейских!
Николетта вздохнула и отметила:
- Возможно! Я постараюсь вам что-то набросать!
Сэм рыкнул:
- В камеру ее! Завтра утром я с ней поговорю! Может, одумается!
Николетте снова нацепили наручники. И нацепили мешок на голову. Но вели недолго. Видимо камера обезьянника была рядом. Там ее встретила чернокожая женщина. Она не спеша стала натягивать перчатки.
Николетта содрогнулась, вспомнив, как проходит обыски в кино. Сейчас ее разденут догола будут щупать везде. Но полицейский что-то крикнул ей. И Николетту, всего лишь чернокожая похлопала по платью. Правда заставила снять туфли и заглянула в них. В жару на Николетте и так минимум одежды.
Туфли негритянка забрала. Но так даже было приятнее, босиком в душной камере.
Обстановка простая: нары покрытые кожей и поролоном, протертые хлористым раствором, стол и несколько привинченных к полу стульев. Камера на четверых и довольно просторная, решетки, сквозь которые проникает воздух. Кондиционера нет и жарковато.
Николетта не видела, куда ее везли. Но путь был недолог. Потом ее провели по ступеням. И вот ввели в кабинет, где пахло дорогим мужским одеколоном, и женскими духами. С писательницы сорвали мешок, и Николета заморгала. В кресле перед ней развалился уже знакомый, чернокожий гигант в мундире. Правда, теперь на нем были генеральские погоны. Он плотоядно оскалился, крупными, белыми зубами.
Николетта сердито воскликнула на английском:
- Так это вы за мной все время следили? И преследовали!
В этом момент двое полицейский стали ее хлестать резиновыми ремнями. Это больно, но оставляется следов. Громила в генеральском мундире хихикнула. Николета согнулась, прикрывая лицо.