Она бросила на него острый внимательный взгляд, словно в этот миг увидела его по-новому.
– Вот как?
– Я спрашивал себя, как могло случиться, что среди бела дня в пожаре погиб весь дом – и семья, и слуги? Никто не сумел разбить окно, выбраться на улицу? Выглядит неправдоподобно.
– Один человек выжил, – пробормотала она, в этот миг остро ощутив многолетний груз вины.
– Как? – Голос его, до того чистый шелк, впервые прозвучал хрипло. – Как вы спаслись?
– Эта история не для болтовни за танцем, – ответила она. – Но вот что скажу: за долгие годы вы первый человек, которого я не считаю полным идиотом.
– Миледи, да это почти комплимент!
Она снова взглянула на него – на сей раз долгим взглядом, изучая, впитывая, неприкрыто им восхищаясь.
– Так и есть.
Он наклонился к ней, и она ощутила в его дыхании смолистый кедровый аромат с легкой мускусной ноткой.
– Я бы убил за еще один! – страстно прошептал он.
Да неужели? Странно, но, кажется, это не просто фигура речи. В маркизе ощущается нечто опасное. С ног до головы – элегантный лорд, и все же… слишком легко вообразить, как с той же уверенной грацией он прорубает себе путь через толпу врагов.
Франческа ненадолго задумалась, подыскивая какой-нибудь безопасный комплимент.
– Вы… ммм… искусный танцор.
От его победной улыбки что-то затрепетало у нее внутри.
– Я искусен практически во всем.
– Кроме скромности, – сухо ответила она, не желая поддаваться очарованию его самоуверенности.
– Скромность ничего не стоит, – пожал плечами он.
– Вы в самом деле так думаете?
– Конечно. Мужчина есть то, на что он способен. К чему же скрывать свои достижения? Зачем притворяться, что они принадлежат кому-то еще, что ты не заслужил дифирамбов? На мой взгляд, это слабость.
– Любопытно знать, применяете ли вы те же стандарты к женщинам?
Улыбка его поблекла.
– Что вы имеете в виду?
– От нас общество категорически требует скромности – во всех смыслах слова. С одними своими свойствами мы рождаемся, другие вырабатываем тяжким трудом. Но женщина обязана отвергать комплименты. В одежде, в поведении – во всем скромность превыше всего… иначе она погибла.
– Вам нет причин скромничать, – серьезно ответил он. – Особенно со мной. – И, снова развернув ее в танце, повел прочь из центра зала. – Буду только благодарен, если вы отбросите всякую стеснительность и позволите мне узнать все ваши качества!
– Кажется, вы что-то мне предлагаете, милорд Дрейк? – спросила она, едва переводя дыхание.
Глаза его потемнели, стали как будто глубже, ониксовые зрачки расширились от наплыва эмоций.
– Верно. Но не руку и сердце. Это непристойное предложение.
Она изумленно ахнула:
– Вы бесстрашный человек, милорд!
– А вы?
– Сплетники уверяют, что да.
– Вот и отлично!
И в следующий миг – Франческа едва поняла, как это вышло – в такт громким звукам музыки он оторвал ее от пола и повлек за собой. Каким-то немыслимым образом, словно нож сквозь масло, они прошли через плотную толпу и в танце вылетели через французские двери во внутренний дворик, в сад, полный гардений, сирени и гортензий, наполнявших прохладный вечер своим ароматом.
Но Франческа не успела насладиться ночной свежестью и безлюдьем. Миг – и она оказалась в тисках: с одной стороны каменная стена дома, с другой – твердое, как камень, тело Дрейка.
Она едва успела вдохнуть, как он ее поцеловал.
Разумеется, целоваться ей случалось и раньше. В последнее время почти каждый вечер: этого требовала ее задача. С помощью поцелуев Франческа получала от мужчин то, что искала. Информацию. Признания. Оружие, которое сможет использовать против них.
Но теперь все по-другому. Как будто это первый поцелуй! Откровенно говоря, так и есть: в первый раз она целуется просто потому, что этого хочет. Еще как хочет!
Особенно сейчас.
С нетерпеливой страстью маркиз раздвинул ее губы своими. Рот – бескомпромиссный, сурово сжатый рот – оказался жарким и на удивление ласковым. Едва язык проскользнул внутрь, Франческу поразила и воспламенила нежность его прикосновений. Своим телом маркиз плотно прижимал ее к стене, однако поддерживал рукой ее голову, чтобы не оцарапать о каменную стену.
Как объяснить такой жест? Она привыкла думать, что страсть и забота вместе не живут, и каждый встречный мужчина лишь подтверждал это убеждение. Но сейчас… но это…
Что-то невероятное.
Теплыми, шелковистыми прикосновениями его язык исследовал каждый уголок ее рта. Дрейк целовал ее так, словно им уже случалось делить и эту, и куда более интимные ласки. Целовал как любовник, как человек, который уже называл ее своей – и обещает сделать это снова.