— С голоду умирают!
Надрывный голос заглушил всех:
— Чем помогать-то? Самим жрать нечего! Скоро все подохнем!
Стало тихо-тихо, люди словно боялись заговорить, возразить соседке. «Ведь она права, — подумал Шуханов. — Ей, видно, очень тяжело».
— Что вы на меня зенки пялите! Кто накормит моих ободранцев? Пятеро их у меня! Голодные! — Женщина стала всхлипывать.
— Чего же кричать, Степанида? Нет у тебя ничего и не надо… Обойдемся, — опять сказала Пульхерия.
— Конечно, и нам не сладко. А с ленинградцами последним поделимся, — громко сказала Василиса Косова и добавила: — Люди же мы, родненькие вы мои!
— Тебе чего? — продолжала всхлипывать Степанида. — Муж под боком. А каково мне-то одной?
Секретарь райкома поднял руку, попросил всех успокоиться.
— Петр Петрович, покажи дневной паек ленинградского рабочего. Вот, посмотрите, можно на этом прожить человеку? — Он передал в первую же протянутую руку кусочек хлеба. — Ничего больше город выдавать не может. Пусто. А люди трудятся, производят оружие, воюют, дают отпор врагу.
Ломтик, похожий на комок земли, переходил из рук в руки. На него смотрели, вздыхали, плакали.
— Дело это добровольное, — продолжал Карпов, — связанное с большим риском для всех. Враги следят за каждым нашим шагом, и одно неосторожное слово способно погубить массу людей.
— Так ведь мы не из пужливых, Иваныч, — перебила его женщина с ребенком на руках. — На страхи нагляделись и перетерпели немало.
— И все же поберечься надобно. Не зря говорят: берегись худа как огня, — рассудительно проговорила Пульхерия. — Вы, бабы, правы, от каждого по кусочку, сколько наберется? — И женщины стали предлагать помощь Степаниде.
Та растерялась, стала благодарить соседок и расплакалась.
— А ты слезы утри, тебе поможем и о ленинградских позаботимся.
Пульхерия раскраснелась от волнения.
— Как будем собирать продовольствие? — спросила она громко, чтобы всем было слышно. — По мне, начинать надо немедля. Так ведь, Александр Иванович? — И она повернулась к Карпову.
— Мешкать нечего, — одобрил он.
Поручили Пульхерии, Василисе и еще трем женщинам продукты собрать, надежно спрятать и хранить их до отправления обоза. Каждый поставил свою подпись под письмами, которые сочинили Иванов, Камов и их односельчане.
Одно письмо в Москву, Центральному Комитету партии, другое — жителям Ленинграда.
Окружив гостей, женщины все расспрашивали о Ленинграде, о Москве, о том, скоро ли придет конец проклятой войне…
На улице по-прежнему бушевала снежная метель.
Поздно ночью Косов проводил гостей на окраину деревни. Здесь под навесом, укрытая от снежного бурана, стояла лошадь, запряженная в большие розвальни, на которых было наложено сено. Встретил их человек в ушанке и дубленом полушубке. Он достал из-под сена два тулупа.
— За такую шубу любой фриц целую деревню спалит, — сказал Карпов.
— Спалит и за ушанку, и за валенки, а то и просто так, — отозвался Косов. — Фашистам не жалко наших деревень, они их не строили… Усаживайтесь поудобнее, въедете в лес, там спокойно, можете вздремнуть. В Боровском не задерживайтесь, деревня у большака, гитлеровцы шныряют.
Шуханов отвернул высокий воротник тулупа и посмотрел на круп лошади: «Эта потянет». Лег на мягкое сено, вытянул ноги и закрыл глаза. Рядом устраивался Александр Иванович.
— Трогай, Денис, погоняй! — сказал Косов вознице. — Езжай так, как договорились. Если придется завернуть в другие деревни, давай знать партизанам. Ясно?
— Все понятно… Но-о-о…
Озябший мерин легко взял с места. Буран не унимался, но в тулупе, надетом поверх полушубка, было тепло. Шуханова потянуло в сон…
Открыв глаза, увидел спину Карпова, он о чем-то тихо беседовал с Денисом.
Было раннее утро, морозное, ясное. Ехали среди леса по занесенной снегом дороге. Ветер прекратился, но с крон еще сыпалась белая пыль.
— Посмотрите, Петрович, вокруг — сказочная природа. — Карпов повернулся. — Леса, кругом леса. На сотни километров тянутся эти массивы. Кое-где немцы уже начали заготовку древесины. Все увозят в Германию, грабители.
Вдруг из кустов вышел человек. Назвав пароль и получив от Дениса отзыв, сел в дровни, поздоровался.
— Вас уже ждут, — сказал он.
Вскоре въехали на опушку. Показалась деревня.
— Боровское, — пояснил Карпов. — Отсюда выбили немцев.
Проехали через Боровское, побывали еще в небольшой лесной деревеньке, недавно занятой партизанами. В ней провели вечер, а ночью поехали дальше. И везде их ждали. Шуханов удивлялся, когда и кто оповещал.