Председателя Центробалта не переставали тревожить ревельцы; на проходившем там митинге наиболее рьяные защитники Временного правительства даже пытались опрокинуть трибуну, с которой выступали большевики. Был здесь и Вердеревский, он приветствовал моряков, пожелавших добровольно идти на фронт. «Комфлота сознательно затевает конфликт с Центробалтом; видно, задумал отколоть южный берег от северного и Кронштадта», — тревожился Дыбенко…
В Гельсингфорс опять прибыли «уговариватели», сразу три «апостола», и все «знатные»: правый эсер Авксентьев, меньшевик Гогечкори и председатель солдатской секции Петросовета меньшевик Завадский. Члены Центробалта приняли их на «Виоле». «Апостолы» потребовали срочно провести митинг.
— Это можно, — согласился Дыбенко. — Матросы скорей от обеда откажутся, чем от митингов, любят слушать умных людей. Но учтите, они и сами выступать научились…
21 июня на Сенатской площади вновь состоялся многолюдный митинг. Первым выступал Авксентьев. Вначале его слушали спокойно, а когда оратор заявил, что 18 июня в Петрограде «какие-то хулиганы» сорвали «плакаты доверия Временному правительству», людская лавина с шумом, подобно девятому валу, накатилась к трибуне.
— Революционные пролетарии, по-вашему, хулиганы! — кричали матросы.
— Успокойтесь, товарищи! Гражданин Авксентьев извинится за необдуманные слова! — крикнул Антонов-Овсеенко.
Стало тихо. Испуганный эсер приблизился к Антонову и дрожащими губами забормотал: «Погорячился, беру свои слова обратно», — пытался было еще что-то сказать, но грозное «Долой!» заставило его мигом ретироваться.
Многолюдная площадь притихла, все внимательно слушали Антонова-Овсеенко и Дыбенко. Потом единодушно одобрили резолюцию, принятую 18 июня.
Так ни с чем «уговариватели» отбыли восвояси.
На кораблях Главной базы кипели страсти, с каждым днем труднее становилось сдерживать матросов от преждевременных выступлений, требовавших «сбросить Временное правительство с помощью вооруженной силы». Громче всех вопили эсеры и анархисты, стараясь спровоцировать восстание.
…Дыбенко зашел к Антонову-Овсеенко, хотелось поделиться с членами горкома партии вестями, полученными из Севастополя от Чугунова, и доложить о предстоящей поездке в Лодейное Поле. Подробно изложил черноморскую одиссею.
— Задание Центробалта делегация Чугунова выполнила блестяще, хотя и не без приключений, — сказал Павел. — Реакционные офицеры вначале упрятали посланцев Балтики в каталажку… А вот результаты: 4 июня на многолюдном митинге в Севастополе матросы потребовали отстранения от должности командующего Черноморским флотом ярого монархиста Колчака. Через два дня он подал в отставку. — Дыбенко прошелся по комнате, продолжил: — Теперь Керенский будет метать громы и молнии на моряков Балтики, и, конечно, в первую очередь на Центробалт.
— Ну, к этому вы привыкли. Дружбы у вас с Керенским не было и, думаю, не будет. Никогда…
Дыбенко уехал в Лодейное Поле.
Дыбенко мечтал увидеть вождя революции В. И. Ленина, но все не удавалось. Когда Ильич возвращался из эмиграции, ехал через Финляндию, Павел посылал матросский караул встречать Владимира Ильича, но сам он пойти не мог, задержали неотложные дела в Центробалте. И вот теперь, возвращаясь из Лодейного Поля через Петроград, Павел решил во что бы то ни стало повидать Ленина. И встреча произошла во дворце Кшесинской, где тогда находился Центральный Комитет партии.
Вот как рассказывает Павел Ефимович о первой своей встрече с Лениным:
«Пробираюсь из комнаты в комнату, спрашиваю, можно ли Ленина видеть.
— А вы кто такой?
— Я председатель Центробалта.
Стою расспрашиваю. Из соседней комнаты выходит человек средних лет, среднего роста, внимательные, с усмешкой глаза.
— Это Ленин.
Подхожу к нему.
— Разрешите получить от вас кое-какие указания и информацию для нашей работы, а то много ходит слухов о готовящемся вооруженном выступлении.
Говорю, кто я; деловито, коротко обмениваемся парой фраз. От Ленина узнал, что никакого выступления не готовится, предполагается демонстрация.
— Уж тут следите сами, — сказал Ленин. — Но смотрите не набедокурьте, а то я слышал, что вы там с правительством не ладите. Как бы чего не вышло…