Ленин неожиданно покидает комнату. На минуту воцаряется тишина…
Выхожу вслед за Лениным, чтобы сообщить ему о настроении на флоте.
На второй день уже всем было известно, что точка зрения Владимира Ильича победила. Владимир Ильич глубокой проницательностью и умением глядеть в будущее спас Октябрьскую революцию…»
Это было в начале ноября 1917 года.
Временное правительство оставило после себя пустые закрома. В столице не было хлеба, продуктов. Люди голодали. Саботирующие «новую власть» руководители железнодорожного транспорта, чиновники бывшего министерства продовольствия умышленно срывали снабжение Петрограда. Продовольственными вопросами занимался лично В. И. Ленин. По его указанию Военно-морской революционный комитет и Морская коллегия направили в хлебные районы страны десять отрядов моряков по пятьдесят человек в каждом. Моряки взяли под контроль крупные железнодорожные станции и пристани. Ответственным за формирование морских продотрядов был утвержден Тимофей Ульянцев.
Уже 1 ноября Бюллетень ЦК РСДРП (б) отметил, что «матросы производят розыск припасов по всему городу и обнаружили 80 тысяч пудов муки, 50 тысяч пудов сахара, 30 тысяч пудов крупы»…
В Петрограде с каждым днем становилось тревожнее. По городу ходили зловещие слухи о скорой гибели Советской власти, о неспособности большевиков справиться с разрухой, «накормить голодных». Буржуазия и ее пособники — меньшевики и эсеры — не сдавались, они организовывали саботажу вредительство, открыто призывали не выполнять декреты и законы Советов, распускали провокационные слухи. Буржуазия, говорил В. И. Ленин, идет на злейшие преступления, подкупая отбросы общества, опустившиеся элементы, спаивая их для целей погромов. Много бед причинили столице так называемые «дети Керенского» — уголовники, выпущенные им из тюрем. Они грабили винные погреба Зимнего дворца и Эрмитажа. Солдаты из охранного подразделения не могли справиться с бандитами, да и некоторые из них сами шли на соблазн, спивались.
Широкий размах погромов охватил Петроград. На борьбу с погромщиками решительно выступили отряды Красной гвардии, которым энергично помогали революционные моряки. Первый Всероссийский съезд Военного флота обратился к гражданам Петрограда со специальным воззванием: «Мы, Всероссийский съезд Военного флота, клеймим несмываемым позором тех, кто, несмотря на серьезность момента, предается пьянству, разгрому винных погребов и разным другим бесчинствам. Мы заявляем, что… не остановимся перед самыми суровыми мерами в борьбе с этим злом».
Нужно было принимать срочные меры. Нарком просвещения Анатолий Васильевич Луначарский, тревожась за сохранность «сосредоточенных во дворцах произведений искусства», просил Военно-морской революционный комитет «сделать срочное распоряжение о вывозе всех хранящихся в дворцовом винном складе напитков в Кронштадт под ответственность Кронштадтского Совета»…
Нелегкая это была борьба — с пьяными погромами, которыми, по утверждению Джона Рида, «занималась особая организация, содержавшаяся кадетами».
Особенно опасная обстановка сложилась у Зимнего дворца и Эрмитажа, в подвалах которых хранилось большое количество ценных вин. Подвалы захватили пьяные громилы и чувствовали там себя полноправными хозяевами — очередь горожан за бесплатным вином тянулась от Зимней канавки до Литейного моста и по Миллионной улице до Марсова поля. Одновременно было разграблено двадцать винных складов в разных концах города. Пьяные погромы превращались в антисоветские демонстрации и серьезно угрожали не только революционному Петрограду, но и существованию самой Советской власти. Необходимо было срочно покончить с разгулом контрреволюции в столице.
Во второй половине ноября Петроградский военно-революционный комитет предписал Военно-морскому революционному комитету под прикрытием двух броневиков «немедленно выкинуть всех пьяниц из Зимнего дворца, занять выходы».
В приложении к своей книге «10 дней, которые потрясли мир» Джон Рид пишет, что винные погромы беспощадно подавлялись и уничтожались запасы вин, «при этом было разбито и вылито много сотен тысяч бутылок. Погреба Зимнего дворца, где хранилось множество редких вин общей ценностью свыше 5 миллионов долларов, подверглись той же участи.
В этой работе кронштадтские матросы проявили железную выдержку и дисциплину…»
Ноябрьской ночью, во время завершения «винной операции», в районе Зимнего дворца встретились Дыбенко и Антонов-Овсеенко.