«С меня хватит беготни», - сказал Чисуло, доставая дубину.
Хэппи хрустнул костяшками пальцев. Хрюкнув в знак согласия, он вытер слезы с гранитных глаз.
Эфра, маленькая и безоружная, стояла рядом с Нуру. «Гровер бежит. Мы больше не гроверы».
«Нуру?» - спросил Чисуло.
Она достала из сумки каменного паука.
С неба посыпался пепел, густыми хлопьями закрывая воздух и покрывая все жирными серыми пятнами.
Эфра рассмеялась. «Это наш цвет».
Нахуали в забрызганных кровью одеждах жреца Облачного Змея заметил Нуру и усмехнулся, обнажив зубы. С ним стоял еще один молодой жрец, грубовато-красивый.
Художник мертв. Нуру знала это. Нахуали убили его, разыскивая ее и Эфру. Что-то внутри нее разломилось, затрещало, как сухая ветка.
Нуру опустилась на колени на дороге и положила перед собой резную фигурку паука. На какое-то безумное мгновение ей вспомнилось, как в детстве она играла в поле, стоя по колено в грязи. Пепел оседал на ее плечах, прилипал к лицу, как серые слезы.
Миновав Нуру, Эфра продолжила путь, Чисуло и Хэппи были рядом с ней.
Четыре Птицы, вооруженные и закованные в доспехи, измазанные красной кожей кинерала, стояли рядом со священником.
«Черт», - сказал Чисуло. «Всего шесть».
Хэппи оглядел Птиц, двух женщин и двух мужчин. «Я не бью женщин».
«А вот они тебя ударят», - сказала Эфра.
Птицы расположились по обе стороны от нахуали Облачного Змея - Нахуали, колдуна, прошедшего церковное обучение, - поправила Нуру. Она узнала его еще в подвале. В первый раз он был исхудалым. Теперь он был выточен на кости, глаза впалые от усталости и яркие от наркотического безумия, которое, как она подозревала, разделяла и она.
Птицы стояли, низко опустив дубины, и ждали. Другой священник стоял в стороне, словно не желая вмешиваться. Он выглядел нервным, словно в любой момент мог сорваться и убежать.
Эфра замедлила шаг, приближаясь.
Это было как-то неправильно. Нуру почему-то ожидала, что все бросятся с криками в драку. Все это было слишком нарочито. Птицы выглядели спокойными, готовыми. Нахуали, напротив, выглядел странно широкоглазым и невинным, как ребенок, впервые увидевший мир. Протянув открытую ладонь, он поймал чешуйку пепла. Он слизнул ее, нахмурившись от отвращения.
Он дымится. Полностью подготовился к встрече с нами.
Ну, как и Нуру. Священника ждал сюрприз.
В прошлый раз, в подвале, нахуали победили ее. В этот раз все было по-другому. Это был сон, альтернативная реальность, достигнутая с помощью наркотиков. В этот раз... В этот раз все было по-настоящему.
На этот раз паук у меня.
Эфра остановился в полудюжине шагов от нахуали.
Увидев его так близко, Нуру поняла, насколько он молод. Не старше меня.
«Художник?» спросила Эфра.
«Мертв. Мне пришлось использовать его, чтобы найти тебя».
«Правда?» Она огляделась. «Я здесь. Я пришла к тебе. Ты уверен, что не мучил хорошего человека без причины?»
Он моргнул, стеклянные глаза полыхнули красным. Он выглядел изможденным, измученным. «Такова воля богов».
«Ну вот, - сказала Эфра, - мы согласны».
«Эта броня», - сказал один из Птиц, человек, чертовски похожий на Хэппи, с оскаленными зубами. Он кивнул на Чисуло. «Где ты ее взял?»
«Я забрал его у последней Птицы, с которым сражался».
"Сколько из вас на него набросилось? Грязные трусы».
«Я был один».
«Лжец».
Чисуло пожал плечами. Он не выглядел счастливым, не гордился тем, что одолел Птицу.
«Я проломлю тебе череп, как ты проломил ему», - сказала огромная Птица. Гнев прорезал его черты, но он был спокоен. Холодно.
«Прости», - сказал Чисуло, и Нуру понял, что он говорит серьезно. Это не было пустым извинением, он искренне сожалел, что убил этого человека. «Я не хотел». Его плечи опустились. «Я был напуган».
«Испугался», - сказал исхудавший нахуали, пробуя слово на вкус. В нем не было насмешки. Наклонившись в одну сторону, он попытался разглядеть Хэппи. «Что делает ваш уличный колдун?»
«Готовится», - ответила Эфра. «Вы все умрете».
«Убейте их», - сказала женщина, которая явно была здесь главной.
Нуру различил различия в ее форме. Она - капитан Птиц.
Птицы пошли вперед, жрецы остались позади. Нахуали, которого она никогда раньше не видела, выглядел больным. Его одежда была забрызгана и испачкана рвотой. Зловоние исходило от него волнами, обдувая горячим ветром.
Нахуали Облачный Змей, как и Нуру, встал на колени и положил перед собой на покрытый пеплом камень вырезанных зверей.
Мы будем играть вместе. Эта мысль и сопутствующее ей изображение были настолько безумны, что Нуру захихикала.
Двое из Птиц - мужчина с огромной бородой и женщина, которая ходила так, будто у нее были сломаны ребра, - пошли за Хэппи. Двое других, массивная Птица и Капитан, столкнулись с Чисуло.
Никто не считает Эфру угрозой. Они узнают.
Если Чисуло отступал, размахивая дубиной, чтобы сдержать противников, то Хэппи ревел, как разъяренный бык-слон, и нападал. Мужчина Птица низко замахнулся, и Хэппи принял удар на бедро. Он ударил Птицу в подбородок, повалив его на землю. Для крупного мужчины он был удивительно быстр. Женщина ударила его в бок, и он хрюкнул. Он выдержал еще два жестоких удара, причем больше всего пострадала левая рука, когда он нагнулся, чтобы подобрать брошенную мужчиной дубину. Затем он с обманчивой быстротой повернулся и ударил ее дубиной в висок. Она упала, лишенная костей, с неправильной формой головы.
Другой священник, тот, что выглядел так, словно его самого вырвало, закричал и бросился к женщине. Он упал на колени перед ней и зарыдал.
Эфра стояла на месте. Крики боли и ярости эхом отражались от соседних домов.
Сейчас она побежит. Самосохранение заставит ее. Сражаться с Птицами было глупо. Это была смерть.
Человек, которого ударил Хэппи, уже встал на ноги. Несмотря на то, что Хэппи держала дубину, Птице удалось оттеснить Гровера, уворачиваясь от ударов здоровяка.
Стоящий на коленях Облачный Змей нахуали дергался и трясся, глаза его закатились.
Чисуло с размаху ударил одного из своих противников, крупную Птицу, чуть ниже уха. Тот шатнулся и упал, но безумная атака Чисуло оставила его незащищенным. Капитан отбила его дубину, крутанулась и ударила своим оружием по левому колену. Он вскрикнул и попятился назад.
Он умрет. Мы все умрем.
К удивлению Нуру, Эфра сделала два шага и ударила стоящего на коленях нахуали ногой в лицо. Тот упал назад, неловко растянувшись на улице. Что-то упало с его одежды и покатилось по камню. Что-то черное. Оно сверкало, как дымчатое зеркало. Эфра нагнулась, чтобы подобрать обсидиановый кинжал. Мягкая кожа, покрытая коричневыми пятнами и влажная от новой крови, обвивала один конец. Кровь художника.
Огромная Птица, лежащая на земле, застонала и поднялась в сидячее положение. Он сидел спиной к Эфре, в двух шагах от девушки. Она перерезала ему горло прежде, чем он успел понять, что она там, и оставила его с рвотными массами и руками на ране.