Она достала из конверта листок и прочла. А потом отложила его и так и сидела, в этой пустой комнате, потрясенная и расстроенная.
На листке было аккуратно напечатано, что Кевин, ее второй ребенок, так и не родился; на пятом месяце у нее случился выкидыш. С тех пор Белинда страдала от приступов тяжелейшей депрессии. Гордон редко бывал дома, читала она, поскольку оказался втянут в отвратительную интрижку со своим компаньоном, эффектной, но очень нервной дамой на десять лет старше его. Белинда стала больше пить, она носила теперь стоячие воротники и шарфы, чтобы скрыть безобразный шрам на щеке. Они с Гордоном мало говорили, и лишь иногда у них случались мелкие пустячные ссоры, какие бывают у людей, опасающихся крупных ссор, поскольку если они скажут то важное, что осталось друг другу сказать, это разрушит их совместную жизнь.
Белинда умолчала о последней версии их супружества, написанной на том листке. Но Гордон сам прочел нечто подобное несколько месяцев спустя, когда заболела теща, и Белинда уехала ее проведать.
На листке бумаги, который Гордон достал из конверта, было описано примерно то же, что прочла Белинда, правда, там утверждалось, что интрижка с боссом закончилась у Гордона разрывом, и ему грозит увольнение.
Гордону нравилась его начальница, но он не представлял себе, что в нее можно по-настоящему влюбиться. Ему и работа нравилась, хоть и хотелось чего-то такого, что бы его встряхнуло.
Мать Белинды пошла на поправку, и вскоре Белинда вернулась домой, к облегчению и радости мужа и детей.
В канун Рождества Гордон заговорил с Белиндой о конверте.
— Ты ведь тоже туда заглядывала, не так ли?
В тот вечер они на цыпочках прокрались в детскую и наполнили носок Санта Клауса подарками. Расхаживая по дому, стоя у изголовья детских кроваток, Гордон испытывал эйфорию, но где-то в глубине души поселилась печаль: от сознания, что столь полное счастье не может длиться долго и что никому не под силу остановить Время.
Белинда поняла, о чем он спрашивает.
— Да, я прочла, — ответила она.
— И что ты об этом думаешь?
— В общем, я уже не считаю это шуткой. Даже злой шуткой.
— М-м-м. Тогда что же это?
Они сидели в полутемной гостиной, и горевшее на углях полено отбрасывало на стены желтые и оранжевые блики.
— Я думаю, это и в самом деле свадебный подарок, — сказала она. — На листке говорится о том, что с нами не происходит. Все дурное случается там, а не здесь, в реальной жизни. Вместо того чтобы все это пережить, мы об этом только читаем, зная, что так могло случиться, но не случилось.
— То есть ты хочешь сказать, что он волшебный? — Он никогда не сказал бы такого вслух, но это был канун Рождества, и в комнате было почти темно.
— Я не верю в волшебство, — сказала она спокойно. — Но это свадебный подарок . И я считаю, что мы должны бережно его хранить.
В День подарков она переложила конверт из коробки в свою шкатулку с драгоценностями, которую запирала на ключ, где тот отныне лежал вместе с ее ожерельями, кольцами, брошками и браслетами.
Весну сменило лето. Зиму — весна.
Гордон чувствовал себя опустошенным. Днем он работал для клиентов: проектировал, контролировал работу строителей и подрядчиков, — а ночами делал то, что хотел: разрабатывал конкурсные проекты музеев, галерей, общественных зданий. Иногда его проекты удостаивались похвал и их печатали в архитектурных журналах.
Белинда стала работать с крупными животными, и это ей нравилось, — ездила на фермы, осматривала лошадей, овец и коров. Иногда брала с собой детей.
Однажды, когда в загоне она преследовала козу, которая не хотела, чтобы ее ловили, а тем более осматривали, у нее зазвонил телефон. Она достала телефон, а коза пялилась на нее с противоположной стороны поля боя:
— Да!
— Угадай, что у меня?
— Привет, дорогой. Хм. Ты выиграл в лотерею?
— Нет. Но близко. Мой проект музея Британского наследия попал в шорт-лист. Правда, мои конкуренты крепкие ребята. И все же я в шорт-листе!
— Вот здорово!
— Я поговорил с миссис Фулбрайт, и она отпустит свою Соню посидеть с детьми. Так что сегодня вечером у нас праздник.
— Ужасно рада. Люблю тебя. Ну, я пошла к своей козе.
Во время чудесного праздничного ужина они выпили слишком много шампанского. А ночью в спальне, когда сняла серьги, Белинда вдруг сказала:
— Может, посмотрим, что нам там понаписали?