Армандо вскочил, охваченный гневом.
– Я убью тебя, мерзкая тварь!
– Ну вот. Дело другое. А то я уж подумала, что инквизитор Фабио берёт на службу слизняков.
– Донья! Донья Пилар!
Облако пыли показалось вдалеке. Женщины принялись возбуждённо кричать.
Сюда скачут воины!
– У-у-у! – заревела предводительница Совета Матерей, сжав кулаки. – Люди Фабио, я это чувствую. Мы снова не совершим обряд. Бегите к лесу. Мы ещё успеем скрыться.
Визжа и кряхтя, перепуганная толпа бросилась к лесу. Но сама Пилар задержалась. Отпихнув Армандо в сторону, она притянула к себе лежавшую без чувств девушку и прижала свои уста к её губам.
– Просыпайся, негодница, я тебя отпускаю! Если бы ты не сбежала, Hircus naribus[2] принял бы твою душу. А теперь ты пополнишь ряды горящей плоти – Fumantem carnis!
После этого колдунья поковыляла к деревьям вслед за своими товарками. Армандо стоял поражённый и не мог пошевелиться. Он не заметил, как вооружённые до зубов всадники Фабио окружили его, потому что не мог оторваться от прекрасных глаз, которые смотрели на него впервые.
Инквизитор
В тесном сыром подвале воняло испражнениями и палёным мясом. Дневной свет, проникавший в помещение через маленькое окошко, еле-еле освещал лица людей. Когда Армандо, пригнувшись, вошёл в пыточную, его глаза долго привыкали к темноте. В углу, у покрытой грибковой плесенью стены, сидел человек. Определить возраст мужчины было нельзя, так как лицо несчастного больше напоминало кровавую маску. В глаза бросались необычайно крупный крючковатый нос, по-видимому, не так давно потерявший свою первоначальную форму и густые подпалённые брови. Ноги страдальца украшал пресловутый «испанский сапог[3]», пальцы на руках представляли собой обгорелые культи. Армандо поморщился.
– Я вижу, мой chico[4], тебе не слишком понравился мой рабочий кабинет, – прозвучал высокий, но твёрдый голос из другой части пыточной. Говоривший – мужчина средних лет, невысокий и седой, - сидел за маленьким столом в окружении нескольких подручных. – Прости, что вынужден принимать тебя здесь, но у меня так много забот, что откладывать дела просто нет возможности. Подойди же.
Армандо неуверенно вышел на центр комнаты. Приблизившись, он смог лучше разглядеть отца Фабио. Священник имел узкое лицо, прямой нос и тонкие губы. Длинные ресницы, левая бровь, приподнятая выше правой, и родимое пятно на щеке придавали грозному инквизитору женственный вид. Облачён отец Фабио был в простую суконную рясу, и лишь огромный золотой крест, украшенный мелким жемчугом и рубинами, говорил о том, что перед вами не обычный деревенский священник, а весьма знатная особа.
– Я рад, что епископ внял моей просьбе и подобрал для меня помощника. Я прочёл рекомендации. Епископ высокого мнения о тебе. Он пишет, ты воевал.
– Я пять лет сражался с эмиром под знамёнами королей-католиков, а затем участвовал в осаде Гранады, – ответил Армандо с достоинством.
– Это похвально, друг мой, но здесь тебе придётся воевать не с арабами. Мы занимаемся совсем другими делами.
– Вы имеете в виду вот это, святой отец.
Армандо кивнул в сторону скрючившегося в углу комнаты бедняги.
Фабио удивлённо поднял брови.
– А что? Тебе такое не по нраву?
– Я представлял себе новую службу несколько иначе.
– Напрасно, молодой человек. Напрасно. Искоренение «ереси» - почетная обязанность. Мы вершим Божий Суд по воле Господа и гордимся этим.
– Я понимаю, но разве…
Фабио не дал договорить.
– Вот и хорошо, что ты всё понял. Я думаю, ты справишься. Мне бы не хотелось, чтобы человек, рекомендованный епископом, сам оказался в теле «железной девы» или испытал на себе «кошачий коготь[5]».
Фабио неестественно рассмеялся. Армандо опешил, а инквизитор продолжил, как ни в чем ни бывало.
– К тому же, ты уже себя показал. Ведь именно благодаря тебе мы поймали одну из Tabula Matres.
– Но это ошибка! – пылко воскликнул юноша. – Та ведьма, донья Пилар, сказала, что девушка сбежала от них. Думаю, она не повинна в «ереси».
Отец Фабио поднялся, приблизился к Армандо и обнял его за плечи.
– Tabula Matres – сборище нечестивых баб, владеющих секретами колдовства. Они дочери Сатаны. Не надо их жалеть.