- А на самом деле, мало кто понимает, что удачно и продуманно выбранный цвет - это особая магия, - продолжил Дымыч и поджег трубку, пустив в воздух совершенно неожиданное фиолетовое облачко с головокружительно сильным ароматом лаванды. - Утратили мы эту магию от природы, слишком велика палитра. Вот сам посуди, Прохоров, куда бы женщина ни шла, она всегда выбирает цвет своего наряда, подолгу, тщательно, придирчиво. А все почему?
Прохоров хохотнул и поежился, потому что ему вдруг показалось, будто у странного и загадочного Дымыча цвет глаз в аккурат под цвет дыма из трубки. Конечно, давно хотелось понять, что же Дымыч курит на самом деле, но от таких вопросов Прохоров удерживался, как и все прочие. В его крепкий незатейливый ум приходило совершенно банальное объяснение: выращивает Дымыч в лесной чащобе травки особые курительные. После потребления такого снадобья и пробивает его на рассказы мистические.
- Потому что перед всем миром надо повертеть хвостом, подружек переплюнуть, - ответил Прохоров на вопрос Дымыча, подумав. - Природа у них такая - хвостом вертеть.
Дымыч затянулся из трубки, раскуривая ее, зажмурился от удовольствия, окончательно убеждая собеседника в его предположениях.
- Никогда ты не смотришь глубже, Прохоров, - заметил рассказчик. - Все по верхам судишь. Углядел цвет глаз-то у меня?
Прохоров открыл было рот, чтобы озвучить обнаруженное, но загляделся на причудливые рисунки фиолетового дыма и промолчал. Нет, видимо, был какой-то особый рецепт у Дымыча, что и на присутствующих действует. А облачка ползли, протягивая к Прохорову тонкие витиеватые щупальца. Он махнул рукой, разгоняя наваждение курительной смеси. Не бывает глаз бархатно-фиолетового цвета.
- А все потому, - объяснял Дымыч, терпеливо собирая осыпающийся на стол цвет в небольшую кучку с картонными обрезками, - что не способен ты цвета чувствовать, а в женщине сохранилось это древнее колдовство. Она и настроение может себе наколдовать и желание цветом исполнить. Правда, владеет она им подсознательно, не контролируя, одной интуицией пользуясь.
Прохоров хохотнул, искривив губы в саркастической усмешке. И озвучил свой аргумент:
- Ну, ты загнул, Дымыч... Мастак ты выдумывать бабам особое.
Дымыч опять выпустил дым, который, взвившись вверх колечками, растворился в весеннем воздухе, звенящем птицами в молодых лучах теплого солнца.
- Вот ты, Прохоров, женщин бабами называешь, - ткнул Дымыч в Прохорова мундштуком трубки. - Потому у тебя за всю жизнь ни одной женщины и не было. Кого зовешь, тот и приходит. А я вот про них рассказываю, и кажется тебе, что вру я все, потому как недоступное тебе это.
Прохоров было вспыхнул праведным гневом, мучительно отыскивая в своей прошлой жизни женщин, да промотав все примеры, понял, что женщин он только хотел, а досталось ему по-хозяйски добротное, состоящее из шаров, как снежная баба, существо на кухне. Только дочери его, называемые им ласково, с огромной любовью девочками, напоминали собой тех, о ком он мог мечтать в своей жизни. Выходит, опять Дымыч прав.
- А мне вот пришло знание про цвета в совершенно необыкновенной ситуации. Так бы и остался темным и серым, а только свела меня судьба по жизни с одной женщиной, что владела этим волшебством. Хоть и непростая история, да храню ее очень бережно в памяти, - Дымыч посмотрел на Прохорова совершенно обычными зелеными глазами, словно испытывая его интерес к рассказу.
Прохоров отложил линейку и карандаш, усаживаясь на лавочку. Проходивший мимо Пашка, уселся торопливо на траву, завидев особое состояние Дымыча и удивительный фиолетовый дым из его трубки. К столику заспешила и Мария, прихватив на подносе тарелку с пирожками, чашки и чайник с чаем.
- В те времена привела меня жизнь в совершенно незнакомую мне обстановку. Много где побывал до той поры, да вот чтобы попасть в мир, связанный с искусством - не случалось. Пристроился я подрабатывать в одно художественное училище. На мне были самые неказистые задания, как обычно. Кран подремонтировать, лампочку вкрутить, розетку заменить, да и прочие дела земные, которые не должны были тревожить люд, с искусством связанный. Вроде завхоза универсального был, - начал Дымыч, наблюдая, как заботливая Мария чай наливает.
Прохоров вертел по картону линейку, вернувшись к занятию, - его непоседливая натура не давала ему покоя. Пашка морщил и почесывал нос. Дымыч, казалось, нарочно затягивал вступительную часть.