Пашка даже досадливо хлопнул по ляжке, так увлекся историей. По его личному мнению никак не выходило, что новенькая подведет. Явление картины рождало в нем такое же нетерпение, как и у Дымыча в те времена.
- Новенькая прибежала, когда на съемку оставалось всего несколько картин. Фотограф умаялся, много ворчал и возмущался моей нерасторопностью, спотыкался о провода. Настя же слегка промокла, смотрела на собравшихся виновато, прижимая к груди свою ношу, тщательно замотанную в целлофан от внезапно начавшегося ливня. Кто-то более расторопный, чем я подвинул ей мольберт, чтобы она могла распаковать принесенную картину. Меня раздражал каждый узелок бечевки, который был затянут так некстати. Терпения не было никакого, я готов был содрать всю упаковку, как рвут ее с желанного подарка. Наконец Настя бережно установила картину на мольберт и сделала шаг в сторону... Я больше никогда не видел такого чуда! Мир может изобретать самые совершенные технологии, но они не смогут повторить тех цветов, какие были в ее картине. Кажется, что на ней ожили персонажи той самой обычной черно-белой фотографии. Присутствующие ахнули и затаили дыхание, как по команде, а сама женщина, ради которой было затеяно все мероприятие, внезапно побледнела, как полотно, вглядываясь в картину.
Дымыч стал набивать трубку, словно размышляя о событиях прошедших лет заново. Слушатели уже втайне понастроили догадок о судьбе картины, но больше всего ждали, пока Дымыч закончит свой рассказ.
- Могу сказать вам одно - было в этой картине нечто мистическое. Казалось, что жила она той жизнью, что была запечатлена на черно-белом фото. Если внимательно вглядеться в пейзаж обычного первомайского пикника из чужой жизни, то можно было услышать потрескивание углей в мангале, смех, размеренные удары по волейбольному мячу, громкие разговоры отдыхающих, хлопанье дверей легкового автомобиля, можно даже унюхать пряный дымок костра. Я не знаток искусства, но все это я почувствовал кожей - такие цвета были в той картине. А сама изображенная на картине женщина, малость постаревшая и осунувшаяся, с залегшими в уголках рта печальными складочками стояла перед картиной, прикасалась к раме кончиками пальцев и плакала навзрыд...
Мария украдкой смахнула пальцами накатившую слезу. Дымыч раскурил трубку. Показалось Марии, что запах дыма стал похож на аромат свежескошенной травы. Дымыч деловито выпустил очередное облачко дыма и продолжил повествование:
- Картину не продали тогда. Нет, ее купили бы за гораздо большие деньги, чем было нужно. Только вот показала ее самому больному преподавательница, супруга его, а он велел ни за что в жизни не продавать картину, и потребовал этого очень категорично. Денег на операцию не собрали тогда. Картины других художников продавались худо-бедно, а Настина работа висела над постелью больного, и он смотрел на нее, почти не отрываясь, все отмерянные ему до конца дни, словно проживая заново все, что было запечатлено на картине. С операцией тогда не успели, да и слухи ходили, что не помогла бы ему операция совсем. Угас он быстро. Осталась у преподавательницы картина, которая волшебным способом вернула ей силы, заставляя жить дальше. Судьбу картины я не знаю, но вот Настя с тех пор творила с рисунками чудеса. Стоило ей нарисовать чей-то портрет, как тут же с человеком происходили перемены, которые казались самыми естественными, даже банальными, но всегда меняли будущее его в положительную сторону. Нарисовала она, к примеру, портрет одинокой девушки и подарила его ненавязчиво - так у той появлялся спутник. Написала простой карандашный портрет для пары, которая давно мечтала о ребенке, как вдруг... Чудо! Ожидают с нетерпением малыша. Заметил это все, возможно, только я, но рисовала она постоянно. Так же украдкой и скрытно, как и хранила одну свою тайну, которую я прознал совершенно случайно.
Выбили мальчишки в доме моей «поднадзорной» стекло футбольным мячом. Хоть и ранняя осень на дворе, да по ночам тянуло холодом, потому и позвала Настя меня в гости - застеклить пострадавшее окно в гостиной. Рамы в стареньком небольшом домике были деревянные, потому со стеклом я быстро справился. Собрался уходить, да тут она предложила чай, будто от сна очнувшись. Я было начал отказываться. Да со спины услышал приятный мужской баритон, что, мол, зря я отказываюсь, потому что к чаю будет пирог. Когда я обернулся, чтобы поприветствовать вошедшего, сразу понял, что мужчина слеп. Дьявольски красив, каким может быть спутник жизни у такой необычной женщины, но слеп.