Мужчина подошел ближе, наслаждаясь трогательной мелодией, а девушка приветливо улыбнулась и, порхая ресницами, устремила на него искрящиеся карие глаза. Он и прежде замечал интерес с ее стороны и все эти задумчивые взгляды на его окна. Порой Джорджио ловил себя на том, что даже смущается в ее присутствии. Беатрис нравилась ему. А кому может не нравится юная жгучая итальянка? Но ей едва исполнилось восемнадцать, а его сердце… Оно давно и безнадежно занято другой.
Между пятью и шестью часами вечера, как обычно, мужчина прогуливался в парке Семпионе. Семейные пары, отдыхающие на скамейках, группки офисных работников, наслаждающихся свободой после трудового дня — он никого не замечал. Аллея Шекспира, фонтан, аллея Пушкина, мостик маленьких русалок с чугунными фигурами сирен, зеленый пруд с утками. Этот маршрут он знал настолько хорошо, что мог безошибочно повторить его даже с завязанными глазами.
Она опаздывала. Он уже обошел пруд по периметру, а ее все не было. Джорджио не находил себе места. Вдруг с ней что-то случилось? Или она куда-то уехала? Должно быть, ей просто надоело сюда приходить и кормить этих и без того толстых уток? Он не знал ответа. И мог только ждать.
Прошло уже около часа и с каждым шагом у мужчины оставалось все меньше надежды увидеть свою возлюбленную снова. В ее жизни однозначно что-то случилось, но ему об этом никто не станет докладывать. Что если как раз сейчас она звонко смеется над шутками какого-то смазливого красавчика, а он заглядывает в ее глаза и, наверняка, забывает, как дышать.
А на что ты рассчитывал, если за несколько месяцев так и не решился подойти к ней? Что может быть проще, чем сказать: «Привет», — а там, будь, что будет. Так и надо сделать. Если она появится, так и сделаю. Но не сегодня. Сегодня она уже не придет.
Джорджио решительно ускорил шаг по дорожке вдоль пруда, обгоняя девушку с коляской. Краем уха он даже случайно услышал, как та на весь парк жалуется кому-то по телефону на своего бесполезного мужа и на то, что абсолютно все в этой жизни хрупкой и несчастной женщине приходится делать самой. По иронии судьбы как раз в это время у прочной на вид коляски внезапно отвалилось колесо.
От неожиданности выронив из рук телефон, расторопная мамаша успела выудить щекастого малыша прежде, чем неустойчивая конструкция, лишившаяся опоры, завалилась на бок. Из пакета с логотипом супермаркета, что лежал в нижней корзине, словно только и ждали момента удрать, в рассыпную покатились яблоки, какие-то баночки и прочие мелочи.
Осмотревшись, Джорджио понял, что кроме него помочь девушке с ребенком просто некому. Прикрутить колесо и вернуть покупки в пакет ему не составило бы особого труда. Но вместо этого деловая мамаша, играя на опережение, со словами: «Подержите!», — вручила ему малыша. Мужчина не успел ничего ответить, да и подумать не успел, когда мальчуган, размером чуть больше хорошего кота, уже схватился за его плечи своими липкими слюнявыми ручонками и приветственно улыбнулся беззубым ртом.
Словно что-то почувствовав, Джорджио оглянулся. Это была она. В ярко-голубом платье и светлом плаще цвета слоновой кости, едва прикрывающем ее колени, с маленькой сумочкой дикого канареечного оттенка на ее плече. Это было ее любимое место, где можно так близко подойти к воде. Не стесняясь прохожих, она разговаривала с уткой.
Кто-то мог подумать, что у девушки не все дома. Но я и сам с ней иногда разговаривал, с этой уткой. Даже имя ей дал — Кряква. Она в самом деле хорошо умела слушать, получше всяких именитых психологов, а так же подкрякивать в нужных местах. Это вообще редкий талант, даже у специально обученных людей. А еще Кряква жуть как любит круассаны с шоколадом. Вредно? «Особенно уткам!», — скажут всякие умники. Но это необычная утка и вкусы у нее необычные.
Вот только сейчас мне было не до утки. Она не должна меня заметить. После всего этого, не вот так!
«Бежать», — пронеслась первая мысль. Но не с ребенком же на руках? Его мамаша уже заканчивала со сбором продуктов и заверяла, что сама прекрасно справится с колесом, лишь бы я не выпускал младенца.
Хорошо, остаюсь. На мне все еще солнцезащитные очки, хоть как-то закрывающие лицо, и этот ребенок. Чем тоже не маскировка? Да она и не смотрит в нашу сторону, погруженная в свои мысли.