Роскошь руководителей Церкви, растущая непопулярность папских налогов, часть которых шла на финансирование строительства дворца и оплату плеторической и тиранической бюрократии, — все это породило яростное оспаривание папской монархии, что отразилось в росте еретических течений даже среди богословов: Джон Уиклиф (1324–1384) был предвестником протестантизма; Уильям Оккам (1290–1350), оставаясь ортодоксом, высоко ценил роль мирян в Церкви; Марсилий Падуанский (1275–1342), который был ректором Парижского университета, в конфликте с Иоанном XXII противопоставил власть вселенской Церкви власти самодержавного Папы.
Авиньонское папство, обвиненное в том, что оно покинуло Вечный город, служило интересам французского короля, чрезмерно усилило централизацию Церкви, жило в роскоши благодаря несправедливым налогам на церковников, практиковало непотизм в интересах родственников и друзей, было не очень популярно. В Италии небольшие экзальтированные группы, фратичелли, даже утверждали, что авиньонские Папы не были легитимными. Этот контекст может помочь объяснить несколько бесцеремонное отношение Дю Геклена к папству в 1364 году. Но здесь снова трудно провести различие между реальными чувствами бретонца и чувствами Кювелье, который писал об этом несколько лет спустя, в то время, когда престиж Папы еще больше упал: с 1378 по 1417 год, происходил "Великий раскол", во время которого христианство было расколото надвое, следуя за двумя враждебными друг другу Папами, Римским и Авиньонским.
С 1305 года все Папы были французами, и почти все они были с юга королевства. После Бертрана де Го, Климента V (1305–1314), мы видим Жака д'Юэза из Каора, который стал Иоанном XXII (1316–1334), затем Жака Фурнье из Лангедока, который носил тиару под именем Бенедикта XII (1334–1342), за которым последовал Пьер Роже де Бофор-Тюренн, родившийся близ Лиможа, Папа римский под именем Климента VI (1342–1352), которого сменил коррезен Этьен Обер, Иннокентий VI (1352–1362). В 1365 году понтификом стал другой житель Лангедока, бенедиктинец Гийом де Гримоар, избранный 28 сентября 1362 года и принявший имя Урбан V. Историки сходятся во мнении, что он был одним из лучших авиньонских Пап. Благочестивый, культурный и честный, он прилагал реальные усилия для реформирования Церкви и всерьез подумывал о возвращении в Рим. Он боролся против накопления льгот и просил епископов-нерезидентов вернуться в свои епархии.
Как и его предшественники, Урбан V столкнулся с угрозой от "Великих компаний" наемников-рутьеров, что сделало пребывание в Авиньоне менее приятным, чем можно было предположить. В 1357 году Иннокентию VI уже пришлось с почестями принимать знаменитого Архипресвитера (Арно де Серволя), а его людей удалось удалить из города только с помощью подарка в 40.000 экю. Именно тогда начались работы по восстановлению старых стен Авиньона, которые датировались XII и XIII веками и находились в очень плачевном состоянии. Взимая налог с жителей города, Папа добился реконструкции стен. В 1357 году были вырыты рвы; с 1359 года уже говорится о "новых стенах". Но работы, выполненные в спешке, не отличались высоким качеством: большинство из девяноста башен были открыты со стороны города, а большая часть стен не имела машикулей. Главной защитой оставался сам дворец, некоторые башни которого были высотой более пятидесяти метров, что не помешало вложить 112.000 флоринов в строительство ограды… и вернуть компании в 1361 году.
Неудержимо влекомые богатствами папского города, компании рутьеров вновь спустились в долину Роны, захватили Пон-Сен-Эспри и опасно приблизились к Авиньону. Иннокентий VI пригрозил десяти тысячам разбойников отлучением от церкви, но они почти не дрогнули. Он послал призывы о помощи герцогу Бургундскому, королю Франции, герцогу Нормандскому, графу Савойскому, королю Арагонскому и императору; все они, занятые своими собственными проблемами, остались глухи, что многое говорит о снижении уважения к папству среди христианских государей позднего Средневековья. Понтифик был не более чем пешкой на шахматной доске, полезной для духовного прикрытия очень мирских интересов. С тех пор, как Гийом де Ногаре в 1303 году организовал нападение на Бонифация VIII, мы знаем, чего ожидать от европейских дворов.
Крестоносный идеал
Деньги теперь были лучшим оружием Папы, и именно они могли избавить его от компаний рутьеров: получив 100.000 золотых флоринов и отпущение грехов в качестве бонуса, они согласились уйти. Некоторые из них последовали за маркизом Монферратским, который увел их в Ломбардию для борьбы со своим братом. Вот где крылось решение: найти занятие для этих авантюрных орд, как можно дальше, войну с обещанием хорошей добычи, с полной свободой резать, насиловать и грабить. Что может быть лучше для этого, чем крестовый поход? Мусульмане — процветающие и неверные: убив их, человек получал и богатство, и вечное спасение. Разве не было гарантии от самого великого Св. Бернарда Клервосского, который обосновал это в Louange de la milice nouvelle (Похвале новому рыцарству):