Условности рыцарских войн
Рыцарские войны велись с рядом условностей. Например, место и день сражения устанавливались заранее. Карьера Дю Геклена представляет по крайней мере три примера: перед сражением под Кошерелем Бертран и капталь де Бюш назначили время схватки — на следующее утро, на другом берегу реки — и ждали, когда противник будет готов; при Оре они решили предоставить друг другу трехдневное перемирие перед сражением; при Понваллене они договорились сразиться послезавтра. Уступки легко предоставлялись противнику, чтобы не воспользоваться его слабостью. Во время осады стороны договаривались, что если подкрепление не придет до определенной даты, город сдастся. Если рыцарь попадал в плен, его можно было освободить условно-досрочно, но тогда он не должен был выступать с оружием против взявших его в плен, пока не будет выплачен выкуп. Так было с Дю Гекленом после сражения при Нахере — во время осады Тараскона он был вооружен только палкой:
Также обычной практикой являлось предоставление заложников вместо плененного рыцаря и как правило отпущенные под честное слово пленники держали его. Нарушение данного слова приводило к бесчестью и Дю Геклен был очень щепетилен в этом вопросе.
Одним из самых дорогих рыцарских обычаев для Бертрана Дю Геклена был обет перед совершением героического поступка. Чаще всего речь шла о том, чтобы наложить на себя обязательства, которые станут стимулом к действию. Знаменитая клятва vœu du héron (на тушке жареной цапли), данная при дворе Эдуарда III накануне войны с Францией, является характерным примером. Каждый английский лорд поклялся королю и его даме участвовать в войне а граф Солсбери поклялся не открывать правый глаз, пока не сразится во Франции. Фруассар рассказывал, что видел англичан, которые закрывали один глаз повязкой, пока не совершали героический поступок. В Динане Томас Кентербери поклялся не спать на кровати, пока не сразится с Дю Гекленом, а тот поклялся не пить ничего кроме разбавленного водой вина, пока не сразится с Томасом. При Понваллене Бертран поклялся не слезать с лошади и не есть хлеба, пока не поучаствует в сражении; при Монконтуре он поклялся не снимать с себя доспехи, пока не будет взят город; при Сен-Севере он дал две клятвы: казнить всех французов, перешедших на сторону англичан, и не есть и не пить, пока это не будет сделано.
В книге Le Déclin du Moyen Age (Осень Средневековья) Йохан Хейзинга проанализировал эту практику:
Здесь, однако, перед нами не этнологическая проблема, но вопрос о том, какое же значение имели рыцарские обеты в духовной жизни позднего Средневековья. Значение их, пожалуй, было троякое: прежде всего религиозное, ставящее в один ряд рыцарский и духовный обеты; по своему содержанию и целенаправленности рыцарский обет мог носить романтико-эротический характер; наконец, такой обет мог быть низведен до уровня придворной игры, и значение его в этом случае не выходило за пределы легкой забавы. В действительности все эти три значения нераздельны; самая идея обета колеблется между высоким стремлением посвятить свою жизнь служению некоему серьезному идеалу – и пустой насмешкой над расточительными светскими играми, где мужество, любовь и даже государственные интересы превращались лишь в средство увеселения.