Военные кампании и сражения, однако, были окружены религиозным церемониалом, призванным сделать Небеса своим защитником и подготовить себя к возможной смерти. Перед битвой люди исповедовались друг другу в своих грехах, так как капелланов и священников не хватало, они принимали причастие и посещали мессу. Во время битвы священнослужители молились за свои стороны. Им было запрещено носить оружие и принимать участие в боевых действиях. Однако нет недостатка в примерах сражающихся священнослужителей, таких как капеллан графа Дугласа, чью доблесть Фруассар восхваляет в битве при Оттерберне: "Он был не священником, а доблестным рубакой, ибо всю ночь, в разгар битвы, он следовал за ним с топором в руке […] и отгонял англичан меткими ударами топора".
Можно ли сражаться по воскресеньям? Должен ли человек следовать за своим господином на войну, чье дело несправедливо? Ответы были различны. Большинство канонистов ставят верность сюзерену выше справедливости его дела. Но другие с этим не согласны. "В незаконных делах, — пишет Роберт де Керзон, — нельзя подчиняться мирским владыкам; так и рыцари, когда чувствуют, что война несправедлива, не должны следовать за сюзереном". Аналогично, Стивен Лэнгтон и Томас Чобхэм считали, что епископы должны призывать народ отказаться от поддержки несправедливого государя.
Карл де Блуа, в частности, был очень озабочен соблюдением религиозных требований. Еще больше поражает отношение к религиозным нормам будущего коннетабля. Никогда в своих военных кампаниях он не испытывал проблем с совестью, и когда он выполнял приказы и, когда действовал по своему усмотрению, его почти никогда не видели спрашивающим совета у церковных деятелей. Мы знаем, однако, что его сопровождал некий брат Ален, вероятно, доминиканец из монастыря Динана, который был его исповедником. Но его роль, вряд ли была значительной. Биографы Дю Геклена не упоминают об этом человеке (Кювелье даже не находит случая упомянуть его ни разу в своих 24.346 стихах), и брат Ален лишь мельком появляется в свидетельствах в процессе канонизации Карла де Блуа.
На самом деле, Дю Геклен, похоже, не заботится о религиозных вопросах. В его армии практиковались обычные обряды, но будущий коннетабль, похоже, не принимал в них участия. Использование хитрости никогда не вызывало у него никаких угрызений совести. Так, накануне битвы при Понваллене его войска готовились духовно, сообщает Кювелье:
Дю Геклен же позаботился о том, чтобы английский посланец, который только что сообщил о намерениях противника в соответствии с рыцарскими обычаями назначить день битвы, был допьяна напоен, чтобы он не смог сообщить своим о французском плане ― застать врага врасплох форсированным ночным маршем.