Венчание состоялось в субботу 4 мая в домовой церкви при особняке маршала де Ришельё. По завершении церемонии новобрачные… расстались: новоиспеченная графиня де Шинон вернулась в родительский дом на улице Гренель. Родственники договорились, что будет благоразумнее перенести совершение брака на три года, а пока юный граф закончит свое образование традиционным туром по Европе. В течение этого времени его состоянием будет управлять мэтр Никола Антуан Дюжарден, адвокат из парламента: именно в его распоряжение поступали шесть тысяч ливров ежегодного содержания, которые графу должен был выплачивать отец на повседневные расходы.
В путь выехали осенью: аббат Лабдан сопровождал своего воспитанника и сразу предупредил, что «главной целью путешествия является образование, это вовсе не увеселительная прогулка»: жить они будут скромно, употребляя все силы для постижения искусства коммерции, фортификации, а также военной науки. В ноябре 1782 года они были в Нанте, оттуда отправились в Тур, затем в Ришельё — почтить память предка. Став герцогом и пэром в 1631 году, кардинал решил построить город вокруг фамильного замка, в котором когда-то появился на свет. План был составлен в классической манере: прямые широкие улицы делили город на квадраты и прямоугольники, дома были одинаковой высоты и в одном стиле: из камня или кирпича, с островерхими серыми крышами. Город был обнесен валом длиной в два с половиной километра. В свое время Ришельё считался «самым красивым местечком Франции»; замок же, перестроенный Лемерсье, напоминал охотничий домик Людовика XIII в Версале, превосходя его размерами: жилой корпус буквой «П», каждое крыло оканчивалось прямоугольным павильоном. Сам замок был четырехэтажный, конюшни — в три этажа, хозяйственные постройки — в два, ограда доходила лишь до уровня второго этажа: четкая иерархия, как и положено в государстве. Фасады украшали античные статуи, некоторые из них датировались II веком н. э., внутри находились бесценные коллекции произведений искусства.
Посетитель проезжал под монументальными воротами и, проследовав мимо церкви и оранжереи, попадал в первый двор, разделенный на четыре квадратные лужайки; там же находились конюшни для использовавшихся в хозяйстве лошадей и жилища земледельцев, псарни и зверинцы. За балюстрадой, украшенной скульптурами животных, располагался второй двор, ограниченный с севера конюшнями, а с юга — жилыми помещениями управляющего. По опущенному подъемному мосту гость попадал в парадный двор через арку со статуей Людовика XIII в окружении скульптур Геркулеса и Марса и куполом, увенчанным трубящей в две трубы Славой. Эта арка намеренно была сделана узкой, чтобы через нее нельзя было проехать в карете.
Возможно, что эта стройность и упорядоченность запала в душу потомку кардинала, отложилась у него в памяти как идеал и образец для подражания. Смирение кардинала, прозванного великим, перед высочайшим авторитетом королевской власти также не могло остаться незамеченным.
Следующий пункт путешествия — Бордо, третий город в королевстве после Парижа и Лиона. В те времена он переживал бурный рост, вырвавшись из средневековых оков и растекшись вдоль Гаронны, украшаясь прекрасными зданиями и площадями. Процветанием город был обязан виноторговле и портовой деятельности; местная элита состояла из разбогатевших купцов, обзаводившихся роскошным и элегантным жильем. Впрочем, превращение гусеницы в бабочку требовало времени; английский экономист Артур Юнг, побывавший в Бордо через пять лет после графа де Шинона, поразился уродству длинной торговой набережной, представляющей собой «грязный, скользкий, илистый берег», немощеные части которого были завалены камнями и отбросами.
Жители Бордо еще помнили торжественное прибытие в город маршала де Ришельё 4 июня 1758 года — по реке. Эта пышная церемония обошлась в 130 тысяч ливров, которые, конечно же, взыскали с горожан. Впоследствии губернатор много способствовал украшению города; в частности, именно благодаря ему был построен театр, служивший образцом для подражания вплоть до XX века. Но во время последнего приезда маршала в 1780 году его отношения с парламентом и местными жителями испортились до предела, так что теперь его внуку надлежало вести себя как можно осторожнее. Граф де Шинон поселился не в особняке губернатора, а на постоялом дворе. Утром занимался со своим наставником, с одиннадцати часов шел гулять до обеда, после обеда снова учился, а по вечерам делал в дневнике записи обо всём примечательном, увиденном за день. Однажды Арман Эммануэль целый день провел взаперти, разговаривая с иностранными купцами, которые растолковали ему законы коммерции. В другой раз он присутствовал на собрании офицеров у коменданта замка Тромпет, где беседовал с ними о военных делах. Некоторые разговоры велись на немецком — юный граф хорошо владел этим языком. Кроме того, он знал английский.
Путешествие продолжалось: Лангон, Дакс, Байонна, Тулуза, Безье, Монпелье, Тулон, Лион и, наконец, в августе 1783-го, Женева. Арман Эммануэль воспользовался пребыванием в этом городе, чтобы брать уроки итальянского, и после, в Генуе, чувствовал себя свободно во время приема в сенате. Тут его дед был в гораздо большем почете, чем в Бордо: в большом салоне палаццо Дориа ему воздвигли статую, а форт, построенный на холме во времена героической обороны от австрийцев, еще носил имя Ришельё. Во Флоренции граф де Шинон увиделся с последним представителем свергнутой английской королевской династии Стюартов — «добрым принцем Карлом», доживавшим свой век в изгнании. В Риме засвидетельствовал почтение шведскому королю Густаву III; возможно, они вместе вспоминали графиню Эгмонт… Кроме того, каждый француз непременно должен был нанести визит кардиналу де Бернису, послу французского короля, который сам жил здесь, точно государь. Арман Эммануэль присутствовал на нескольких ужинах в резиденции кардинала, один из которых был устроен в его честь. Бернис в 1758 году тоже рассорился с маршалом де Ришельё (тот способствовал его опале), однако к внуку у него претензий не было. После Рима — Мюнхен, где граф был представлен курфюрсту Баварскому Карлу Теодору; затем довольно длительная остановка в Вене, приемы в высшем обществе, знакомства с принцем де Линем, маршалом фон Ласси и министром князем фон Кауницем. Император Иосиф II, уже встречавший графа в Италии, был настолько очарован им, что, пригласив его на обед, удостоил той же чести аббата Лабдана, воспитавшего столь достойного юношу. В целом венское общество было приятно удивлено, увидев, что молодой француз ведет себя скромно, сдержанно и не заносчиво. Впрочем, по мнению австрийцев, многое объяснялось тем, что его бабушка была из рода Гизов и принадлежала к Лотарингскому дому. Арману тоже нравилось в Вене, так что любовь оказалась взаимной. Там же состоялись два знакомства, из которых вырастет крепкая дружба длиною в жизнь: с Александром Луи Андро, графом де Ланжероном (1763–1831), и Шарлем де Линем (1759–1792), сыном принца Шарля Жозефа де Линя, фельдмаршала и дипломата, бывшего накоротке со всеми монархами Европы.
Ланжерон был всего на три года старше Шинона, однако успел послужить во французской колонии Сан-Доминго (Гаити), стать капитаном в драгунском полку Конде и поучаствовать в Войне за независимость США. Внешне он являл собой полную противоположность Арману: болтун и острослов, способный польстить кому надо и отбрить нахала или невежу. В напудренном парике, одетый с иголочки, «щеголь из Булонского леса», как он сам себя называл, скользил по жизни, как по паркету светского салона, писал дурные стихи по любому поводу и волочился за женщинами — и при этом был храбрым воином и хорошим тактиком.