Я почувствовала, что слегка улыбаюсь. По неизвестным мне причинам мне нравился Кэш. У меня было такое чувство, что это была реакция всех на него. Трудно было не любить его. Все в нем казалось непринужденным, легким, очаровательным. У него не было ни той интенсивности, ни той опасной вибрации, которые были у его брата.
— Ну, это один из способов заработать себе на пропитание, — сказала я, пожимая плечами. Я не возражала против готовки. На самом деле мне это нравилось большую часть времени. Я не делала этого часто для себя, потому что, ну, готовить для одного человека было неинтересно. Но я всегда любила готовить на праздники или на званых обедах.
— Не нужно зарабатывать, любовь моя. Добро пожаловать сюда. Почти уверен, что Дюк отрубит яйца любому, кто скажет иначе. — Он сделал паузу. — Я думаю, Дюк в подвале. Лестница за коридором, если ты ищешь.
— Спасибо, — сказала я, отходя от него и возвращаясь в коридор.
В большинстве подвалов было немного жутковато. Тот, что был в лагере Приспешников, ничем не отличался. Там были голые стены из шлакоблоков, цементные полы и плохое освещение. Лестница была крутой и узкой, и я держалась руками за обе стены, когда спускалась.
Я прищурила глаза, чтобы привыкнуть к другому освещению. На правой стене, рядом с огромной дверью безопасности, стояла пара комплектов стиральных машин, которые, как я полагала, спасали некоторые довольно важные, или дорогие, или незаконные, или все три вещи. В дальнем левом углу стоял стул с наручниками, которые я предпочла сделать вид, что не заметила. А потом справа слева от ступенек стояли две койки. Не те красивые деревянные, которые можно увидеть в детских спальнях. Они были крепкими металлическими разновидностями, которые можно было увидеть в армейских казармах.
Подойдя, мои ноги замерзли на цементном полу, я увидела его на нижней койке, прислоненного к стене. Он прислонился спиной к стене и спал на боку.
Люди должны выглядеть мягче во сне, особенно мужчины. Но это не относилось к Дюку. Он все еще был грубым, жестким и мужественным… просто с закрытыми глазами. Почему-то это меня утешало.
Прежде чем я поняла, что делаю, я села на край матраса и секунду смотрела на него сверху вниз. Затем, как будто я не была привязана к нему, я наблюдала, как моя рука потянулась, чтобы убрать его волосы назад.
И, как и в прошлый раз, когда я прикасалась к нему, пока он спал, его огромная рука схватила меня за запястье, прежде чем он успел открыть глаза.
Я зашипела от хватки, но не отстранилась, когда его глаза открылись и впились в меня. В ту секунду, когда он понял, что я не представляю угрозы, его хватка ослабла, но он не отпустил меня.
— Ты в порядке? — спросил он, сонный.
— Я беспокоилась о тебе, — призналась я.
— Ты беспокоилась обо мне? — спросил он, сдвинув брови.
— Ты сказал, что вернешься в комнату после встречи. Ты никогда так не делал. Кэш сказал мне, что, по его мнению, ты здесь.
— Ты беспокоилась обо мне, — повторил он, в его голосе звучало благоговение перед самой идеей.
Я думаю, это был побочный эффект такой силы; никто никогда не предлагал ему руку помощи.
— У тебя была тяжелая пара дней, — сказала я, пожимая плечами. Конечно, у меня тоже были, но в долгосрочной перспективе они действительно не шли ни в какое сравнение. Я не потеряла двух близких друзей. У меня не было груза ответственности за то, чтобы найти людей, которые это сделали, и разобраться с ними. И я не была привязана к какой-то случайной, испуганной цыпочке, о которой я должна была заботиться.
Он издал звук, похожий на почти беззвучный смешок, и покачал головой. А затем его рука напряглась, потянув меня вниз к кровати. Я даже не пыталась сопротивляться. Я легла на бок лицом к нему, наши тела на крошечной кровати разделяло едва ли больше дыхания.
— Ты молчишь, — сказал он, но я чувствовала, что он имел в виду это в целом, а не только в тот момент.
— Ты тоже, — сказала я, пожимая плечами. — Разница, я думаю, в том, что я молчу, потому что мне, нечего сказать. Ты молчишь, потому что у тебя слишком много мыслей, но ты боишься, что никто не хочет этого слышать.
Что-то промелькнуло в его глазах, и, если бы я не смотрела так пристально, я бы пропустила это. Но это выглядело как уязвимость, как будто я была права.
— Конечно, тебе есть что сказать, — сказал он в ответ.
Я улыбнулась, закатив глаза. — Говорит парень-байкер-преступник болезненно нормальной девушке.
— У каждого есть своя история, — продолжал он, явно не давая мне шанса отказаться от разговора.