Я подавил смешок, когда потянулся к ней, заметив, что она намного лучше меня отводила глаза. — Ты можешь посмотреть, детка. Я не стесняюсь.
— Ну, нет. Если ты бы не был со всеми этими совершенно мужественными мускулами, — проворчала она. — Твои волосы даже лучше моих, — добавила она, прежде чем я притянул ее к своей груди. Затем она замолчала, когда наша обнаженная кожа коснулась ее от колена до плеч. Ее рука опустилась, и ее грудь прижалась к моей груди, заставляя меня закрыть глаза и сделать глубокий вдох. Мой член был твердым и тяжелым и прижимался к ее животу. Но она не отшатнулась.
— У тебя волосы мягче, — продолжил я, поднимая руку, чтобы заправить немного ей за ухо.
— Лжец, — сказала она, протягивая руку и осторожно вытаскивая мои из пучка, в котором я их держал. — Но спасибо за попытку.
Я потянулся за ней, схватил насадку для душа и повернул ее к центру душа. — Так лучше, — сказал я ей, позволяя ему выплеснуться на ее задницу. — Возвращайся под него медленно, чтобы увидеть, как будет твоей спине, — сказал я, и она медленно отступила. Расстояние было и облегчением, и разочарованием одновременно. — Ты в порядке? — спросил я, когда она поморщилась.
— Просто немного жжет. Это не так уж плохо. Наверное, хорошо бы все это вычистить. Как ты думаешь, мне нужно снова забинтовываться?
Я пожал плечами и подошел ближе, тоже забираясь под воду. — Мы, вероятно, можем оставить это на сегодня. Может быть, просто забинтовать на ночь, на случай, если ты перевернешься на спину, когда будешь спать. Хотя, похоже, тебе больше нравится спать, приставая к своей подушке для тела.
— Заткнись, — рассмеялась она, поднимая голову, чтобы посмотреть на меня, отчего вода скользнула по ее волосам. Я потянулся за шампунем и втер его в ее волосы, стараясь не обращать внимания на то, как ее глаза потяжелели, а соски затвердели на моей груди.
Она сполоснулась. Я подготовился. Я намылил ее столько, сколько она позволила, прежде чем смущенно отмахнуться от меня.
— Хорошо. Моя очередь, любительница купаться, — сказал я, отодвигая ее в сторону, чтобы я мог двигаться под струями.
Она отступила назад и выжала лишнюю воду из волос, потянувшись за полотенцем. — Да, мне все равно нужно попробовать этот крем, — сказала она, когда я повернулся лицом к воде.
Глава 11
Пенни
Сначала я думала, что мне все мерещится.
Я думала, что испуганное пробуждение, импровизированный осмотр и почти непреодолимое сексуальное напряжение, которое я чувствовала все время в душе, каким-то образом мешали моей голове.
Но я сильно моргнула и открыла глаза, чтобы посмотреть на его плечо, и, конечно же, я не ошиблась.
Может быть, другой человек и не заметил бы этого, если бы не смотрел по-настоящему.
Но это было обнаженное тело Дюка.
Это была татуировка.
Или это была татуировка в какой-то момент.
Она была искривлена, слегка, части ее полностью исчезли.
Она находилась в процессе удаления.
Но я могла это разобрать.
Любой узнал бы ее, когда увидел.
И все во мне содрогнулось при виде этого зрелища.
То, что Дюк навсегда нанес на свою кожу?
Да, это была свастика.
Глава 12
Дюк
Есть несколько интересных фактов об Арканзасе.
Это было место рождения Джонни Кэша (прим.перев.: американский певец и композитор-песенник, ключевая фигура в музыке кантри, является одним из самых влиятельных музыкантов XX века).
Штат птицы пересмешника (прим.перев.: The Mockingbird State — «штат пересмешника». Штат Флорида получил это прозвище по названию маленькой птички, обладающей способностью к звукоподражанию).
Сосна является официальным государственным деревом.
В нем более шестисот тысяч акров озер.
И здесь проживает больше групп хэйтеров, чем в любом другом штате страны.
Это было место, где я родился, в городке прямо за Гаррисоном. Почему я упоминаю Гаррисон, спросите вы? Да, это потому, что Гаррисон — это место, где директор Ку-клукс-клана по сей день держит свой главный офис. Это причудливое, типичное маленькое американское место, где вы также можете найти откровенно расистские рекламные щиты и людей, размахивающих флагами Конфедерации, как будто они все еще находятся в проклятой Гражданской войне.
Я родился первым из шести детей. Все до единого мы были светловолосыми и голубоглазыми. Это было главным образом потому, что так было задумано. Моя мать была блондинкой с голубыми глазами; мой отец был блондином с голубыми глазами. Как и их родители, их братья и сестры, все мои кузены.
В каком-то смысле селекция.
Я думаю, само собой разумеется, что моя семья все еще пребывала в заблуждении, что другие расы пытаются захватить страну и что, в свою очередь, белые должны поддерживать расовую чистоту, чтобы сохранить арийскую расу.