А вот еще один пример с Элизабет. Я живу с ней, и она замечательный человек. Но трудно себе представить двух людей, которые были бы меньше похожи друг на друга. Для меня величайшей радостью в жизни является найти какую-то вещь в чулане, которую можно выбросить. О! Это великолепно? Но Элизабет предпочитает иметь все в трех экземплярах и не хочет ничего выбрасывать. Поэтому, когда я что-нибудь хочу найти, я не могу этого найти потому, что выбросила, а когда она хочет что-то найти, она не может этого найти потому, что у нее так много вещей, что в них трудно разобраться.
Еще один пример, и мы поставим точку. Я расскажу вам, как я хожу в кино со своей дочерью. «Знаешь, мам, у тебя ужасный вкус, что за фильмы ты выбираешь!» На что я отвечаю:«Ну хороню, вспомни хотя бы один, на который мы пошли, потому что ты хотела его посмотреть! О чем он?» Так, пререкаясь, мы наконец отправляемся на фильм, который может быть… каким угодно.
В чем смысл этих историй? В сущности, меня меньше всего интересует миска для мытья посуды. Практикуя, мы не должны упускать никаких небольших невротических причуд. Ни меня, ни мою дочь на самом деле не волнует фильм, но эти мелкие пререкания – это и есть то, из чего состоит наша жизнь. Именно в этом ее забавная сторона. Вы меня понимаете? Не нужно ее анализировать, препарировать, или с кем-то обсуждать. Чудо жить, не придавая ничему значения, состоит в… чем? В том, что жизнь совершенна именно такая, какая есть.
Вы, конечно, можете сказать, что на этом, довольно тривиальном, уровне все обстоит хорошо. Но как быть с более серьезными проблемами, например такими, как горе и страдания? На это я могу ответить, что никакой разницы нет. Если умирает близкий человек, значит, чудо жизни состоит в том, чтобы самим стать своим горем, чтобы быть тем, что вы есть. И быть со своим горем так, как только вы можете с ним быть, это ваш путь, не мой. Практика как раз и состоит в том, чтобы пожелать быть с ним, когда оно есть. Даже, пожалуй, «желание» – не совсем то слово. Большую часть того, из чего состоит жизнь, как вы можете судить по историям, которые я рассказала, можно назвать просто смешным. Вот и все, что вы можете об этом сказать. Но мы не считаем жизнь смешной. Мы думаем, что другие люди должны отличаться от нас: «Они должны быть такими, какими я думаю, что они должны быть». Мы не можем назвать смешными «критические» моменты жизни, я этого не говорю, но они все равно есть то, что они есть. Они все равно совершенны.
Теперь я хочу остановиться еще на одном моменте: я считаю, что практика, доведенная до высокого уровня совершенства, это способность быть вместе с жизнью и быть в ней такой, как она есть. Это не значит, что вы не должны иметь собственных соображений, всей той чепухи, которую можете о ней сказать. Пожалуйста! Речь не об этом. Но это воспринимается совсем иначе. И вся практика состоит в движении к тому, что я называю точкой отсечения, так чтобы можно было воспринимать все больше и больше именно так. Сначала мы сможем так воспринимать только некоторые вещи. И может быть в течение шести месяцев практики так восприниматься будут только эти вещи. Может быть, так будет целый год. Может быть, десять лет. У каждого есть эта точка. Пока мы живы, мы идем к ней.
Когда практика становится более утонченной, мы начинаем ощущать ужасную свою неполноценность, ужасное бессердечие. Мы начинаем замечать такие вещи в жизни, которым не хотим уделять внимание, вещи, которых нам хотелось бы, чтобы не было, которые мы ненавидим, вещи, которых мы не в состоянии выдержать. И если мы долго занимаемся практикой, это очень огорчает. Но при этом мы не замечаем, что область практики растет – та область, в которой мы можем, сочувствовать жизни, именно такой, как она есть. Ощущение изумления тому, что Элизабет есть Элизабет. Это не значит, что она должна стать другой: она совершенна именно такая, какая есть. И я сама. И вы. Каждый. Эта область расширяется, но всегда есть точка, в которой мы не можем видеть совершенства, и именно в этой точке протекает практика. Если вы сидите недавно, она здесь, и это хорошо – почему ей быть где-то еще? С течением жизни точка отсечения смещается, но никогда не исчезает. Эта точка существует всегда. И поэтому вот что мы здесь делаем: сидим, как мы сидим, предоставляя возможность возникнуть всему, что в нас возникает, побыть здесь и умереть. Возникнуть, побыть здесь и умереть. Но когда мы приходим к точке отсечения, мы не в состоянии помнить об этом! Потому что очень трудно находиться в этой точке. Практика – нелегкое занятие.
Мелочи жизни не слишком беспокоят меня. Я наслаждаюсь мелочами, которые продолжают идти своим чередом. Они забавны! Я наслаждаюсь легкими перебранками с дочерью. «Мам, прошло столько лет, а ты так и не научилась справляться с привязными ремнями?» «Что ж, не научилась». Это забавно, забавно быть с другим человеком. Но что можно сказать о точке отсечения? Она там, где есть практика. И понять это и работать с ней, помня также о том, что большую часть времени мы очень не хотим работать с ней – это тоже практика. Мы вовсе не пытаемся стать святыми, мы стремимся быть реальными людьми со всеми мелочами, которые происходят в жизни. И сохранить это право за всеми остальными. И когда мы не можем делать этого, мы знаем: сигнал дан – время приступать к практике. Я, например, знаю – я прошла через эту точку на прошлой неделе. Это было нелегко. И, тем не менее, я прошла через нее и теперь ожидаю следующей точки. Она должна прийти. Это и есть моя практика.
Когда мы становимся более чувствительными к жизни и к тому, что она есть на самом деле, мы уже не можем убежать. Мы можем попытаться сделать это на время, и большинство пытается делать это, пока удается. Но невозможно все время убегать. И если мы будем сидеть в течение нескольких лет, убежать будет все труднее и труднее. Поэтому я хочу, чтобы вы оценили свое сидение и оценили свою жизнь и жизни друг друга. Вот о чем идет речь. Никаких фантазий. Осознайте точку отсечения. Она есть у каждого. Вы можете отвернуться от нее и отказываться ее замечать, но если вы это сделаете, вы не будете расти и жизнь вокруг тоже не будет расти. Но, скорее всего вы не сможете убегать от этого слишком долго.
СТУДЕНТ: Иногда, когда я читаю о Дзен, мне кажется, что вы просто наблюдатели.
ЙОКО: Нет-нет, вообще не наблюдатели. Дзен - это действие.
СТУДЕНТ: Мне кажется, что это связано с точкой отсечения. Когда вы находитесь в точке отсечения, действия, которые вы предпринимаете, не кажутся столь мудрыми, как должны были бы быть…
ЙОКО: Давайте вернемся к лодке. Например, те, кто имел дело с маленькими детьми, наверняка замечали, что, что бы они ни делали – даже если они подходят к вам и дают вам пинок, – это просто пустая лодка, не так ли? Это именно тот случай. Будда сказал: «Весь мир – мои дети». Суть в том, чтобы двигаться к точке отсечения: мы должны практиковать каждый раз, когда не можем считать «весь мир своими детьми». Я думаю, что речь идет именно об этом.
СТУДЕНТ: А если продолжить эту аналогию еще на один шаг: сказать, что ребенок не дает вам пинка, а поджигает дом?
ЙОКО: Что ж, остановите его! Заберите спички! Но он делает это потому, что у него для этого есть какая-то причина. Попытайтесь помочь ему разобраться в этом инциденте.
СТУДЕНТ: Но если вы просто остановите его, в чем будет разница в вашем поведении по сравнению с тем, если бы вы почувствовали, что на вас нападают?
ЙОКО: Что ж, давайте, рассмотрим это. Если речь идет о детях, мы часто действительно воспринимаем это, как личное оскорбление, не так ли? Но стоит задуматься секунд на десять, и мы обычно понимаем, как реагировать на его поведение. Ведь это ребенок, И мы можем поступать так, пока не почувствуем, что то, что делает ребенок, угрожает нашему эго. И это уже НЕ пустая лодка. Такая реакция время от времени бывает у всех родителей. Мы хотим, чтобы наши дети были совершенством. Они должны быть примером для других, иначе некоторые люди могут начать критиковать их. И, тем не менее, дети – это просто дети. Мы не совершенны, и они тоже не совершенны.