Догэн развивает эту доктрину как монистическо-пан-теистическую метафизику в рамках философии Махаяны. Современные японские философы нередко сравнивают его учение с европейскими пантеистическими и экзистенциалистскими системами. При этом они не обращают должного внимания на глубоко религиозный характер мышления Догэна, так как понятие веры является одним из основных положений его доктрины. Практика медитации должна осуществляться с верой в душе. Тот, кто не пробудил искру веры в своем сердце, не может пребывать в просветлении. Слово «вера», которое Догэн употребляет часто и наделяет его разными значениями, на первый взгляд может вызвать недоумение. В самом деле, какое место можно отвести верованию в системе радикального монизма? И каким образом вера может уживаться бок о бок с медитацией и просветлением?
По мнению Догэна, вера так же соотносится с природой Будды, как практика медитации и просветление. Таким образом, пантеистическое видение реальности не сдает своих позиций. И все же способность такого видения обретается в процессе религиозного служения, который вдохновляется и поддерживается верой. Осознавая преходящую природу всех вещей, ученик умножает свой религиозный опыт и встает на путь просветления. Сердце, «исполненное веры», пробуждается для постижения учения Будды, избавляющего от скорби по поводу тленности земного существования и открывающего возможности для постижения истинной реальности, в которой расцвет и угасание преодолеваются. Эта реальность описана в сакральных буддийских текстах, к которым следует относиться с должным уважением. Вступая в сознательную дискуссию со многими китайскими наставниками, Догэн подчеркивает необходимость прилежного изучения сутр. Знание сутр в сочетании с верой в них является отличительной чертой истинного сына Будды.
К тайным аспектам буддийской религии следует относиться с почитанием. По этому поводу Догэн высказывается так:
«Человек должен развивать свои скрытые добродетели. Тот, кто так поступает, достоин милости и благодати. Поклонения достоин даже тот образ Будды, который вышел из-под руки неискусного и неумелого скульптора. Каким бы ни был свиток сутры — желтым, или красным, или сделанным из бросового материала, — должно ценить содержащиеся в нем знания. Если буддийский монах бесстыдно нарушает заповеди, его чин тем не менее следует уважать. Тот, кто поклоняется ему с верой в сердце, будет благословен. Тот, кто при виде бесстыдного и порочного монаха, грубого образа Будды или ветхого свитка сутры не воздает им должного уважения, несомненно, будет наказан. Ибо, согласно Дхарме, завещанной нам Совершенным, образ Будды, сутра и монах вносят свою лепту в достижение блаженства людьми и богами. Тот, кто почитает их, несомненно, будет вознагражден, а тот, кто не верит в них, обречен на духовную деградацию».
Почтение, с которым Догэн говорит об изображении Будды, сутре и монахе, является выражением его верующего сердца. В этом поклонении он отдает дань буддийской традиции в целом, не исключая нэмбуцу и тантрические ритуалы, на смену которым пришла его собственная методика дзадзэн. В следующих строках Догэн демонстрирует свое почтение наставнику:
«Традиционный путь учения дзэн состоит в постепенном возвышении того, что постигнуто сердцем и мыслью и приближается к идеалу, на который указал наставник. Например, в нашем сознании образ Будды ассоциируется с личностями Шакьямуни или Амиды, наделенными конкретными чертами внешности, ореолом святости и даром проповедничества во имя спасения всех живых существ. Однако если наставник скажет, что жабы и черви подобны Будде, ученик должен изменить свое мнение и уверовать в то, что Будда — это жабы и черви. Ибо тот, кто следует указаниям наставника и сообразует свое мнение с его мнением и словами, должен довериться ему. Однако современные мыслители доверяют лишь самим себе, своему представлению о личности и образе Будды, игнорируя другие точки зрения или приспосабливая чужие идеи к собственному мировосприятию. Для таких людей дальнейшее продвижение по пути Будды невозможно».
Догэн поясняет абсолютную субъективность собственного суждения по отношению к указаниям наставника, который рассматривается как представитель традиции, актом религиозного почитания. За счет ревностной веры ученик постигает истину, которая, как показывает приведенный выше текст, есть не что иное, как присутствие природы Будды во всех живых существах. Вера порождает пантеистическое мировоззрение, согласно которому просветление достигается не умозрительными спекуляциями, но религиозным опытом.
Во многом метафизика Догэна приближается к неоплатонизму Плотина. Сущность человека и всех вещей воплощена в природе Будды, хотя и покрыта и загрязнена пылью страстей. Следовательно, речь идет главным образом об очищении и прежде всего об очищении эго и избавлении от эгоистических желаний. Человек должен победить самого себя. По заявлению Догэна, «познать путь Будды — значит познать самого себя. Познать самого себя — значит забыть о себе. Забыть о себе — значит достичь просветления всех дхарм». Это высказывание было истолковано как призыв к самореализации. Если бы это было так, то учение Догэна о просветлении было бы представлено доктриной о самосовершенствовании. Но это толкование ошибочно. До-гэн ничего не знал и, естественно, не мог знать о настойчивых попытках создать универсальную концепцию самореализации, о которой так много говорят и пишут в последнее время. Его отношение к реальности отличает скромность и благочестие. В нем нет исступленности Прометея в борьбе за освобождение или эволюцию человеческой природы. Речь идет скорее об отражении и очищении метафизической основы человеческого существования в святой и безупречной природе Будды. Догэн упорно отрицает концепции китайского дзэн, напоминающие современные теории о самореализации. Стать Буддой — вовсе не означает постичь собственную природу. Так, он пишет:
«Разве учили семь будд и двадцать восемь патриархов тому, что Закон Будды заключается в созерцании собственной природы? Следует признать, что фраза о «вгля-дывании в собственную природу» действительно встречается в сутре шестого патриарха, но, как известно, этот текст является апокрифом».
И далее:
«Поскольку несведущие люди ничего не знают о природе будд и архатов, они ошибочно принимают как первых, так и вторых за Будду. А это является непростительным грехом и серьезной ошибкой».
Для Догэна природа Будды была высшей реальностью, перед которой он преклонялся. Этот момент не следует упускать из виду при оценке его метафизических построений. Не исключено, что он сам не отдавал себе отчета в непримиримом противоречии между религиозным поклонением Будде и собственной философской системой, которая не оставляла места для трансцендентального, приравнивая феноменальный мир к Абсолюту.
Дзэнский наставник Догэн был ярчайшей фигурой в японском буддизме и при этом отличался сострадательной натурой и незаурядными личными качествами. Будучи исключительно прямодушным человеком, он сочетал в себе острый и пытливый ум с искренней набожностью. Он снискал себе славу не только при жизни, но и после смерти, и заслуженно считается одним из величайших мыслителей в истории человечества.