Переплывание Лены в лодке чуть не стоило жизни будущему главе ВЧК. В густом тумане в ночной темноте лодка наткнулась на дерево, и Дзержинский от удара упал в реку. Схватившись за борт, он перевернул лодку, лодка пошли ко дну. Сладкопевцев выскочил нa дерево и только с трудом вытащил из воды Дзержинского. Они оказались на острове, с которого на рассвете проезжавшие мужики взяли их на берег.
Перед мужиками Дзержинский разыграл довольно тонкую комедию, рассказав, что он купец, едет в Якутск за мамонтовой костью, но вот случилось несчастие, лодка пошла ко дну со всем скарбом. Поверившие мужики дали Дзержинскому подводу ехать через Балаганск и Иркутск к "отцу за деньгами".
Дзержинский поехал. Но за тайгой в одной из деревень подводу остановила толпа крестьян, и тут уж настоящую хлестаковщину разыграл будущий вождь террора. Дзержинский изобразил из себя "оскорбленного барина", кричал на мужиков, потребовал бумагу и, спрашивая фамилии крестьян, начал писать "жалобу генерал-губернатору".
Угрозы и барственный вид Дзержинского подействовали, мужики отпустили его. Через бурятские степи Дзержинский с Сладкопевцевым доехали по железной дорогe. А через 17 дней Дзержинский был уже снова в Польше, откуда бежал дальше, в Германию, в Берлин, ибо в Польше его партия была вдребезги разбита.
Рассказывают, что в Берлине на вождей польской социал-демократической партии Люксембург, Мархлевского, Варского Дзержинский набросился с бранью и упреками в бездействии. Он требовал организации живой связи с Польшей. По энергии и темпераменту с Дзержинским никто соперничать не мог, и, победив всех, он выехал в Краков ставить отсюда нелегальную работу для Польши.
Правда, и на этот раз недолго прометался Дзержинский на свободе, но все же успел основать два партийных журнала, "Червонный штандар" и "Социал-демократическое обозрение", наладить нелегальную связь и создать "технику" доставки литературы в Польшу. Причем он сам, инструктируя агитаторов, несколько раз перевозил в Варшаву прокламации и журналы.
В партии о 25-летнем Дзержинском уже ходили легенды, говорилось о его аскетизме, непреклонности. Дзержинский выростал среди своих в политическую силу. "Не смей ему напомнить об отдыхе, еде, не заикайся о том, чтоб отказался от выступления, обругает, не послушает", писали о Дзержинском.
Дзержинский - то в Варшаве, то в Ченстохове, то в Лодзи, то в Литве. Еще мечась на свободе, он участвовал в конференциях, съездах и наконец в 1905 году, когда революционные волны поднялись, он вместе с будущим полпредом Антоновым-Овсеенко, тогда поручиком пехотного полка, попробовали произвести военное восстание в Новой Александрии. Но попытка сорвалась, и еле-еле унес ноги Дзержинский в Варшаву, где вскоре же и был схвачен на партийной конференции.
Эта конференция "преступного сообщества" собралась на станции Дембе-Вельке в лесу имения "Островец" Новоминского уезда. Предупрежденная провокатором полиция двинула эскадрой 38-го Владимирского драгунского полка, и кавалеристы, окружив лесную конференцию кольцом, бросились на нее.
Дзержинский был схвачен. Оставшиеся в Варшаве члены партии пытались организовать ему побег. В Новоминск, где он был заключен, прибыли три партийца и через подкупленных солдат снеслись с Дзержинским, но от побега Дзержинский отказался, считая "невозможным перед товарищами разыгрывать генерала". Дело было в ином. Дзержинский боялся побегом набросить на себя тень, ибо все знали, что конференция схвачена благодаря провокации.
Это было как раз время, когда вся Россия уже заходила революционными волнами. В Москве - вооруженное восстание, деревня гудит предвестниками взрыва. И бурной осенью 1905 года, после манифеста 17-го октября, по всеобщей амнистии, заключенный Дзержинский вышел из тюрьмы на свободу.
Из Х-го павильона Варшавской крепости он приехал прямо - куда? На партийное совещание, на Цегляную улицу в квартиру Ландау. Был поздний вечер. Собравшиеся не зажигали огня, ибо квартира выходила на улицу, друг друга узнавали либо по голосу, либо ощупью.
В темноте, не начиная совещания, передавали, что "прямо из тюрьмы" приедет Феликс. Его ждали. Наконец с улицы в темноту вошли несколько человек, и все присутствующие узнали, что пришел Дзержинский.
Он первый начал речь в темноте. Эта речь была фанатическим призывом к восстанию.
"- К оружию! Только теперь к оружию! Не доверять подачкам царя! Не доверять буржуазии! У нас свои цели!"
И снова освобожденный Дзержинский бросился в конференции, в неспаные ночи, в конспирацию химических чернил. В Варшаве создал три нелегальных типографии, печатая прокламации на польскрм, русском, еврейском и немецком (для рабочих Лодзи) языках.