– Однажды я застала, как он выходил из душа... – это же правда.
– Боже мой! – она достала свой телефон и начал писать смс. – Серьезно, Лили, мы пойдем сегодня. И мне плевать, если мне придется тащить тебя за волосы...
– Нет, – сказала я. Мне хотелось, чтобы голос звучал твердо, но вышло больше, как крик. Она посмотрела на меня, пораженная, пока я пыталась взять себя в руки. – Нет, – повторила я мягче. – Мне и вправду хочется закончить собираться сегодня.
– Но почему ты съезжаешь? Ты никогда не объясняла. Просто вернулась, вся такая странная и молчаливая, и сказала, что мне надо найти новую соседку. И как ты могла так со мной поступить? А что если они окажутся ненормальными?
Я проигнорировала вторую часть ее вопроса, пока я пыталась ответить на первый:
– Я съезжаю, потому что... Очень трудно подобрать слова. У тебя когда-нибудь были перемены в жизни настолько резкие, что ты не можешь поверить, что это незаметно всем, кто видит тебя?
Энджел молчала несколько секунд.
– Когда моя кошка умерла в старшей школе, я была полной развалиной несколько месяцев. Начал носить все черное и так далее.
Я кивнула ободряюще.
– Да, ты начала носить черное. Я переезжаю в совершенно новое место, – или я так считала. Я направлялась на север штата, в писательское убежище в Катскиллс.
Это то, что я сказала Энджел.
Но я не говорила ей, что на самом деле я не была настолько уверена. Я, может быть, проведу некоторое время, путешествуя по стране. Найду какое-нибудь тихое место, чтобы зализать свои раны. Дорога зовет меня. Мой отец, один из всех людей, понял бы, но он все еще был в медовом месяце с Энни. Так что единственный человек, с которым я могла бы поговорить, была моя скоро-уже-бывшая соседка. Сейчас мы разговаривали намного дольше, чем за целый год.
Энджел старалась меня понять. Я должна отдать ей должное за это.
– Это полный бред, – она, наконец, выдохнула.
Я засмеялась и заклеила другую коробку.
– Это так, – согласилась я. – Но мне надо это сделать. Я сойду с ума здесь.
Она откинулась назад и вытянула ноги на кровати.
– Ну, я собираюсь ненавидеть тебя за то, что ты сказала мне это сегодня. Ты определенно точно уверена, что ты не проведешь меня и моих друзей за кулисы?
Я притормозила и посмотрела на свои руки.
– Поверь мне, я – последний человек, которого сегодня захочет увидеть Джаксон Блу.
Когда Энджел, наконец, уехала на концерт, в квартире стало тихо. Я только что заклеила последнюю коробку в спальне, когда мой телефон завибрировал так громко, что у меня практически случился сердечный приступ.
Когда я увидела номер звонящего, я посмотрела на время: десять часов вечера. Я не смогла сдержать улыбки.
– Эй, пап, тебе бы лучше не названивать мне в свой медовый месяц.
Знакомый рокот моего отца звучал более спокойно, чем я когда-либо слышала. Месяц на Бора–Бора со своей второй половинкой поспособствовали этому, я думаю.
– Мы только что приземлились в аэропорту Кеннеди, на самом деле, – сказал он. – Думал, мы могли бы заскочить и увидеться с моей малышкой.
Я лишь покачала головой из-за его превосходного тайминга.
– Пап, на самом деле я сейчас нигде не живу. Я переезжаю, пока мы тут разговариваем.
– Ты что?
– Переезжаю.
Папа молчал некоторое время. Затем он пробурчал согласие.
– Эм. Окей. Куда едешь?
Я улыбнулась еще шире.
– Я скажу, как только определюсь, – сказала я ему, и внезапно захотела спросить его о жизни на дороге. – Может, я могла бы встретиться с тобой в Квинсе за обедом, или еще где?
Я слышала, как он что-то бормотал, а потом донеслись звуки небольшой потасовки. И внезапно голос Энни донесся из динамиков.
– Лили! Ты ведь идешь на выступление Джакса сегодня, да? Мы можем встретиться после.
– Я... не иду на шоу. Нет, – я колебалась.
Она выдержала паузу дольше, чем нужно. Достаточно долго, чтобы мое сердце провалилось в желудок.
– У него три шоу в Нью-Йорке, – сказала она сдержанно.
– Я знаю.
– Что случилось с вами обоими?
Мое сердце забилось в горле.
– Что?!
Она фыркнула и, должно быть, переместилась в более тихую часть аэропорта, потому что внезапно ее голос был чище, будто я стояла перед ней в одной комнате.
– Это понятно, что ты любишь его. Почему ты ушла?
Пока мой мозг все еще обдумывал, что там сказала Энни, мой отец забрал свой телефон у жены.
– У вас двоих есть нечто хорошее. Выслушай это от мужчины, который всю свою жизнь убегал от хорошего, Лилиана.
– Сейчас ты никуда не убежишь, старик, – услышала я, как протянула Энни на заднем фоне.
– Нет, пока ты не вернешь мне мои яйца, – отец прорычал в ответ, из-за чего Энни рассмеялась своим богатым, дымчатым смехом. Он обратно вернулся к нашему разговору.
– Каждый отец мечтает о таком для своей дочери.
Мой разум просто отказывался воспринимать услышанное.
– О... таком?
– Я видел, как он смотрел на тебя, пока вы танцевали около рецепции. И, Лили, может, я и не заслуживаю желать что-то для тебя после того, как отсутствовал в твоей жизни так долго. Но лучшее, на что может надеяться отец для своей дочери, так это то, чтобы она была с парнем, который так смотрит на нее. Словно она единственная в мире.
– Ты знал? – проблеяла я.
Мой отец проворчал:
– Может я и старый блудный пес. Я пичкал свои мозги выпивкой и слышу уже не так хорошо из-за рок-н-ролла. Но мои глаза все еще нормально работают. И я могу видеть, что ты любишь его, – он помедлил. – Правда, я до сих пор не знаю почему... ай, – я могла расслышать как Энни ударила его, и я рассмеялась сквозь слезы. – Окей, он, конечно, самодовольный засранец, но ты вытаскиваешь из него все самое лучшее. И он делает тебя счастливой. Я никогда не стану препятствовать этому снова.
Я услышала, как Энни хватает трубку телефона.
– Я уже поговорила об этом со своим публицистом. Мы сможем раскрутить это. Он уже работает над темными и мрачными деталями. Мои предположения, что это пойдет на пользу его карьере, – она замолчала. – Если это то, из-за чего ты волновалась.