Она накинула поверх платья шаль и вышла из дома, споткнувшись о чемодан. «Скорей бы уж отец отвез меня, раз я всем так мешаю!» – подумала она и сжала в руке лодочку из сосновой коры: будет отпускать по воде вечером – загадает желание, чтобы в городе ей понравилось.
По дороге на поляну она встретила Мон, Айну и Тэхе. Айна и Тэхе весело болтали, но Джалар даже не могла понять, о чем, а Мон, как и она, была грустна.
– Что с тобой? – спросила Джалар тихонько.
– Да не знаю, как-то тяжело с утра, – вздохнула Мон и быстро глянула на Джалар. – Ты тоже не больно-то веселая.
И тогда Джалар не выдержала, сказала:
– Мне с Жарминаха очень плохо. Мне показалось тогда… только не смейся, Мон! Показалось, что все как-то плохо стали ко мне относиться.
– Кто все?
– Да все, – пожала плечами Джалар. – Вот Балма – раньше расспросит обо всем, угостит, даже по голове погладит, а сейчас едва поздоровается и бежит скорее прочь.
– Ну, у Балмы всегда полно дел: столько детей и хозяйство большое.
– Но раньше-то так не было. Или Налоша – она ведь заходила к нам и сидела, сидела, с Тхокой разговаривала, рецепты пирогов у мамы брала, мне показывала, как носки вязать, да и вообще… Но я ее с Жарминаха не видела! Один раз столкнулись нос к носу, я поздоровалась, спросила, почему она к нам не заходит, а она только буркнула что-то в ответ и ушла поскорее. Или Лурад, ведь они с отцом друзья, а…
– Слушай, ну при чем тут ты? – перебила ее Мон. – Мало ли какие у людей заботы? И это не твои друзья, мы-то тебя не сторонимся.
Джалар уже хотела было рассказать про прощальные слова Сату, но удержалась: а вдруг Мон тоже испугается? Вместо этого выдавила через силу правду, которая давно стала для нее очевидной:
– Будто Навь положила на наш дом свою ладонь.
– Не выдумывай, – буркнула Мон.
Но больше ничего не сказала. Может, потому, что заиграл на тавуре Эркен, открывая праздник, а может, потому, что нечего было ей сказать. Джалар проглотила горький комок, застывший в горле, и встала в хоровод. Что бы ей ни казалось, она должна вести себя как ни в чем не бывало, по крайней мере, пока это возможно.
Ноги сами шли привычным шагом под привычную музыку, которую так хорошо играл Эркен, и Джалар рассматривала тех, с кем стояла в одном кругу. Мама, Тхока, Мон и остальные подружки, соседки – все такие нарядные, красивые, но почему-то не очень веселые. Или ей только так кажется? Шона. Шона стояла почти напротив нее, и Джалар впервые заметила, как та побледнела и осунулась, какой несчастной выглядит, будто клещ какой пьет по ночам ее кровь. «Неужели она настолько сильно любила Аюра? – подумала Джалар. – И неужели можно так сильно любить, больше, чем себя, свою жизнь и весь этот мир, эту радость?» Потом она увидела мелькнувшее в толпе мужчин лицо Лэгжина и, кажется, поняла. Нет, не по Аюру страдает сейчас Шона, а потому что день свадьбы с нелюбимым Лэгжином уже назначен и не отсрочить его, не отменить, не стереть.
Хоровод еще тянулся, но музыка вдруг застыла, будто оледенела. Джалар, оборвав движение, оглянулась и увидела, что около Эркена стоят люди. Пришлые. Каждый держал под уздцы коня. Их было всего пятеро, но они стояли напротив всей деревни так, будто были тут хозяева, будто только дали взаймы эту землю, этот лес, этот Край, а теперь пришли забрать свое. Джалар обернулась на отца, поискала глазами маму, Тхоку, оглядела соседей. Все были здесь, кто-то смотрел на чужаков с интересом, особенно мальчишки и девушки на выданье, старики хмурились и не скрывали недовольства. Плохо обрывать летнюю песню на празднике Саол-гон, очень плохо. Джалар встретилась взглядом с отцом, и он вышел вперед.
Тэмулгэн вышел вперед. Кто бы ни были эти люди, он не пустит их в деревню, пока они не объяснят, чего хотят. Да, у них ружья, но их же всего пятеро, а у него за спиной – все дети Рыси.
– Кто вы? – спросил Тэмулгэн и подивился, каким беспомощным и хриплым вдруг стал его голос.
– Мы посланники императора Вандербута, добрый человек, – сказал один из чужаков. От его голоса Тэмулгэн будто слегка опьянел, голова стала тяжелой и мутной.
– Я не знаю никакого императора. Никто из нас не знает.
Он думал, что все соседи закричат сейчас, что и правда не знают, да и, кто бы ни был этот император, где он, а где они – дети Рыси, жители Края? Но все молчали. Там, у него за спиной, стояли лучшие охотники, они не боялись загонять волков, многие из них в одиночку ходили на медведя и били огромных злющих кабанов, но сейчас почему-то молчали. Тэмулгэн хотел обернуться, но чужак заговорил снова: