– Не пущу! – кричала мама. – Лойманкой родилась, лойманкой ей и быть! Тут, рядом, со мною! Ты сам говорил – дар у нее.
– Говорил. И от слов своих не откажусь. Только страшный тот дар, темный. Неужели ты сама не видишь, не понимаешь?
– Это ты ослеп! Сыновей на чужую сторону отправил и ее хочешь? Ты всех детей у меня забрал, всех отнял!
Тэмулгэн вцепился в стол. Джалар зажмурилась, ей показалось, что он сейчас ударит маму. Но все-таки он сдержался – наверное, вспомнил, как Тхока всегда говорила: «Руки распускает только слабый». Сказал почти спокойно:
– Дети не твои и не мои, Такун. Они принадлежат земле и небу, Яви и Нави, только им.
– Не отдам!
– Не тебе решать.
Он схватил ружье и пошел к двери. Джалар бесшумно выскочила во двор, сделала вид, что только вернулась.
– Дочка, – схватил ее за руку отец. – Мы найдем твою подружку. А ты – помоги матери и собирайся. Вернусь – отвезу тебя в город. Нельзя больше ждать.
Прошло три дня, но отец с Мадраном и Баирте, ушедшие искать Шону, не возвращались. В деревне стали шептать недоброе. Джалар казалось, этот шепот стелился за ней, как туман по реке. «При чем тут я? Мне просто кажется», – успокаивала она себя, но всплывали в голове слова отца: «Только страшный тот дар, темный» – и горло перехватывала ледяная тоска, имя ей было – страх.
Снова и снова Джалар вспоминала чужаков, их слова и пьянящие голоса, и накатывало понимание, предчувствие, что они пришли именно за ней. Почему она так подумала? Почему именно за ней? Шепот не смолкал, некоторые дети стали показывать на нее пальцем. Даже мама заметила, испугалась и начала помогать собирать вещи. Тхока, не дождавшись сына и на пятый день, сама ушла в лес. Мама плакала, складывая в чемодан платья и юбки, ругала Тхоку, которую считала, кажется, всесильной, и сердилась, что та не может остановить злой шепот.
Чемодан им как-то привез Севруджи. Будто знал, что однажды пригодится.
Обратная сторона
Прошло еще два дня, а потом пять, десять, двадцать, но никто из тех, кто ушел искать Шону, не вернулся. Каждый день собирались мужчины и спорили, нужно ли выдвигаться на поиски, ругались и злились, но не могли договориться. Чемодан Джалар пылился у двери, время Утки медленно катилось к Норзену, и Джалар казалось, что еще немного – и соседи сами придут к их дому, чтобы выгнать ее из деревни.
«Почему они решили, что именно я – причина всех бед?» – думала Джалар, луща горох. Ярко-зеленые спелые горошины звонко падали в таз, крутились там и замирали. Скоро дно покроется ими и уже не будет этого яркого звука. И ее жизни здесь – не будет. А что будет тогда? Заберет ли ее к себе Севруджи, или бабушка спрячет в какой-нибудь далекой пещере? Что за бред лезет в голову, какие еще пещеры, да и где теперь бабушка… Ушла и не сказала, куда и когда вернется! «Она ищет отца, – подумала Джалар. – Она одна не стала тратить время на разговоры, а просто пошла его искать. И даже нам с мамой не сказала ничего. А может, она решила доплыть до города, дать знать Севруджи, что у нас тут творится, попросить помощи?»
Джалар вспомнила величественную старуху в темном плаще, которая привиделась ей на Жарминахе, а еще – чужаков на Саол-гоне. Раньше она чувствовала, но не понимала, почему эти два события показались ей похожими, а теперь поняла: и от шепота старухи, и от слов чужаков все соседи как будто бы… переставали думать сами. Слушали, но не слышали или… слышали, что им внушали? Да! Ну конечно! Джалар вскочила, и зеленые стручки посыпались с юбки на пол. Она бросилась из дома, топча их, ей хотелось бежать от соседа к соседу и говорить: «Послушайте, меня оболгали, вам внушили, что все беды от меня, но почему, почему, почему? Почему вы поверили, ведь вы же знаете меня с рождения, я выросла на ваших глазах, неужели я сделала что-то плохое? За что вы ополчились на меня? Почему вы не спросите, что случилось с Халаном до того, как он набросился на Сату? Что случилось с Гармасом, с Чимеком?..» Она замерла, будто врезалась в дерево. Почему же она сама не поговорила с ними? Ей ведь даже в голову не пришло – спросить у парней, что произошло, что они чувствовали, что думали, почему сделали то, что сделали…
Джалар развернулась и пошла к дому Халана. Раньше она не посмела бы даже приблизиться к этому самоуверенному красавцу, но сейчас Джалар чувствовала себя разъяренной рысью, которую собаки гонят под выстрел. Нет, она разберется, что происходит в ее Краю и кто грязнит воду в его озерах.