Пока она говорила, Чимек стоял, глядя в землю, но на этих ее словах поднял глаза, посмотрел ей в лицо. Выдавил через силу:
– Потому что это страшно, Джалар.
Он помолчал, она сжала его руку. И тогда Чимек все-таки заговорил:
– Мы росли с тобой вместе. Ты всегда мне нравилась, потому что ты веселая и добрая, ты никогда не смотрела свысока, как Шона, и не насмешничала, как Мон. Но и не стеснялась, как Айна, с тобой можно было поболтать. Я всегда думал, что, будь ты мальчишкой, ты стала бы мне лучшим другом. Я никого особо не хотел ловить на этих гонках, если честно… Ну рано мне еще семью заводить, я бы в город лучше поехал, поучился бы какому-нибудь делу, интересно же. Вот твои братья уехали, и я бы так. Но отец… он очень сильно хотел с твоим породниться, прямо всю плешь мне проел. Я пытался ему объяснить, что хочу учиться, что ты мне как сестра, но он ничего не слушал. Мы сильно ругались, так сильно, что я уступил. Ладно, думаю, пусть. Хорошо хоть, он тебя выбрал мне в невесты, а не Баярму, например. Он и чуду привез, в городе заказал. Очень красивую, из синего стекла. Хотя если бы я в самом деле хотел тебя поймать, Джалар, я бы сделал чуду из речного камешка. Мне кажется, тебе больше подходит. Прости, я много болтаю, просто…
– Ничего, – ласково сказала Джалар. Она видела, что лоб Чимека покрылся испариной, чувствовала, что он подбирается к чему-то страшному, но главному.
– Тебе не обидно? Ну, что я не хотел тебя ловить?
Она покачала головой, улыбнулась. Чимек был ей другом, она никогда не думала о нем как о возможном муже.
– В общем, я пообещал отцу тебя поймать. И побежал за тобой. А потом…
– Что?
– Это трудно объяснить, и ты мне не поверишь.
– Все равно скажи.
– Будто шепот в голове. Такой, знаешь, вкрадчивый и будто все про меня знает. И про обиду на отца, и про то, что я из слабости согласился. Я совсем не думал о тебе, Джалар. А голос этот…
– Что он говорил?
– Твое имя.
– Что?! – Джалар даже руку его отпустила.
– Ну да. Шептал все: «Джалар, Джалар, Джалар…» И такой противный, будто карканье! И чем дольше я его слушал, тем страшнее мне было, тем ненавистнее даже имя твое и все, что с тобой связано. Я увидел тебя и бросился прочь, потому что не мог вынести ни минуты рядом с тобой, а в голове все шептал этот голос – и вдруг сказал: «Сату». И я понял, что должен овладеть твоей подругой любой ценой, даже если мне всех придется убить.
– Чимек!
– Я знаю, знаю! – он закрыл ладонями лицо. Джалар увидела свежий шрам на большом пальце, глубокую царапину. Наверное, рыболовным крючком оцарапал. – Это страшно было. Невыносимо даже вспоминать об этом. Я увидел Сату и бросился на нее, хотя знал про Аюра, мне нравится Аюр, мы все были рады их любви. Навь вселилась в меня, я чувствовал себя зверем.
– А потом?
– Потом на меня навалился Халан. Я думал, он хочет спасти от меня Сату, но скоро понял, что нет: он, как и я, одержим. А потом и Гармас.
– А голос? Он все еще звучал у тебя в голове?
– Он исчез, только когда я сломал ногу, Джалар.
– И он все так же говорил мое имя?
– Нет, он… – Чимек запнулся, покраснел, вскинул на нее глаза. – Прости, я не буду тебе это пересказывать. Это никак не связано с тобой. Но это мое, изнутри. Все страхи, всё, чего я стыжусь… Не надо тебе этого знать, Джалар.
Она погладила его по плечу, она хотела его как-то утешить и отблагодарить, но не знала как. Огляделась.
– Как тебе здесь живется?
– Нормально. Моя мать из Щук, так что… у меня тут много родственников, я привыкну.
Джалар кивнула. Что же еще сказать?
– Как думаешь, – спросил Чимек, – нашему Краю теперь конец?
– Что? Почему?
– Я чувствую. Я знаю, что это только начало. Может, она и выбрала именно нас, потому что мы вот такие… Я – слабак, не смог даже отца убедить. Халан – гордец, ему все равно, на ком жениться, лишь бы завидовали. Гармас… только не обижайся, Джалар, но он сам мне говорил, что вы богатые, а они – бедные, ему бы жениться на тебе, чтобы нужды не знать, ясно же, что Тэмулгэн свою любимую дочь в нищете не оставит. И она будто нарочно нас так подобрала…
– Кто она, Чимек?
– Навь. Она мне снится. Приходит, закутанная в черное, только пряжка золотая, и смотрит, шипит, словно проклинает. Я поэтому еще сюда уехал, не хочу, чтобы… – Он запнулся, будто проглотил чье-то имя, кто-то ему все же нравился, кого-то он оставил там, в Доме Рыси, увел беду за собой. – Не важно. Мне тут легче будет. А то каждый раз, как отца вижу, прямо волна поднимается внутри, и такая она черная, злоба эта. И тебя, тебя я тоже видеть не мог.
– Сейчас же видишь. Говоришь. Гармас вот не стал, завопил, как ребенок, убежал.