Из героев Бумбы никто
Отвечать послу не посмел,
За страну постоять не сумел,
Будто каждый боец онемел.
И тогда великий Богдо
Обратился к Алтану Цеджи:
«Как мне быть, ясновидец, скажи:
Отдавать или не отдавать?»
И сказал ясновидец в ответ:
«В те времена, когда ваш отец
Грозных насчитывал двадцать лет,
Он в поединок с Мангна вступил.
Еле-еле набрал он сил,
Чтобы домой потом доползти,
Триста ран своих донести.
А скакун его рыжий с трудом
Плелся медленным, мелким шажком.
Но противник — Догшон Мангна-хан
Удалился, не чувствуя ран,
А скакун его — чалый Манзан —
Кое-как, но вперед скакал!
Ваш отец вдвое ловче вас,
Вдвое лучше копье метал,
И — глядите — едва себя спас.
Одолеете ль вы сейчас
Мангна-хана — сказать не могу».
Слева сидящий исполин,
Славой гремящий исполин,
Левого полукруга глава,
Молвил Хонгор: «Великий Богдо!
Очевидно, эти слова
Означают согласье на то,
Что потребовал Мангна-хан.
Вам совет недостойный дан!
Крови чашу я лучше пролью, —
Волю нашу добуду в бою,
А скороходом не стану я,
И чужеземному хану я
Никогда не буду рабом,
Собирающим кизяки!»
Хонгра прервал Нярин Улан:
«Время не тратьте на пустяки!
Ждет ответа Мангна-хан!»
Молвил Джангар, великий нойон:
«Все даю, что требует он.
Скакуна Санала даю.
Своего Аранзала даю.
И Мингйана даю врагу,
Только Хонгра отдать не могу,
Слишком Алый Хонгор силен —
Пусть Мангна-хан приезжает за ним!
А подобной тростинке Шавдал
Горе, постигшее нас, разъясним».
С этим Нярин Улан ускакал.
Рассердился великий нойон,
На Хонгра обрушился он:
«Как ты слово посмел сказать
Против ханской воли моей!
Эй, одиннадцать богатырей,
Поспешите Хонгра связать!»
Встали десять богатырей,
Но одиннадцатый — Санал,
Сняв шишак золотой, сказал:
«Так объявляю хану я:
Хонгра вязать не стану я.
Все, двенадцать, — воины мы.
Из одинаковых скроены мы
За отчизну полученных ран.
Клятву мы дали друг другу, мой хан:
Соединить свои жизни навек,
Жить на земле, как один человек,
Друг за друга биться в бою.
Можем исполнить волю твою,
Можем храброго Хонгра связать,
Но я должен всю правду сказать:
Если Хонгор, Бумбы оплот,
Эта опора, гора твоя, —
Зарыдает, к нам воззовет —
Вспомню могучую клятву я,
Сдерживать ярость не захочу,
Десять богатырей захвачу,
Вышвырну вон из башни твоей!»
Молвили десять богатырей:
«Клятву дружбы нарушить нельзя,
Хонгра не станут вязать друзья!»
Хонгру тогда шепнул Санал:
«Скройся, богатырь, поскорей».
Хонгор на сивом коне ускакал.
Сорок девять минуло дней.
Коня Санала ведя в поводу
И Аранзала ведя в поводу,
Нежный Мингйан, подобный луне,
Выехал на соловом коне.
Сорок девять минуло дней, —
Проезжал он невдалеке
От убежища Алого Льва.
И, Мингйана завидев едва,
На могучем Оцоле Кеке
Алый Хонгор пустился к нему.
«Брат мой, — он обратился к нему, —
Не сомневаешься ты же во мне,
Дай Аранзала рыжего мне!
Быстро достигну я стана врагов,
Встречу свирепого хана врагов
У подножья горы Эрклю,
Чашу крови на поле пролью,
Дело решит богатырский бой.
Мы же в этой жизни с тобой
Братьями были, мы поклялись,
Чтоб наши души в грядущем сошлись,
Став листами бумаги в джодбо.
Дай же мне Аранзала, Мингйан!»
Оторопел сначала Мингйан,
Дал отстояться уму своему…
«Рыжего дать Аранзала ему —
В ярость придет Джангар-нойон,
Как же не дать Аранзала ему,
Если так жалобно просит он?»
Восемь суток проехал Мингйан
В нерешительности такой.
Хонгор скакал неотступно за ним;
Вдруг, опершись на седло ногой,
На позвонок скакуна — другой,
Очутился прыжком одним
У поводьев Солового он.
И Мингйана сурового он
Попросил: «Сойди с коня;
Поговорим, как братья, тогда».