Ясная, как луны золотое стекло,
Вышла девица: видимо, в башне жила.
Остановил он коня, чтобы мимо прошла,
Но побежала девица навстречу ему.
Он поскакал, чтоб осталась она позади, —
Рядом бежит, обращается с речью к нему:
«Старший мой брат, не спеши, мой нойон, погоди,
С благополучным приездом поздравлю тебя
И безошибочно к цели направлю тебя», —
«Девушка, с виду кажетесь кроткою вы,
А посмеяться непрочь над сироткою вы,
Над мальчуганом без матери, без отца.
Если, девица, для шуточек вздорных вам
Недостает покорного молодца,
Трудно ль такого найти средь
придворных вам?» —
С гневом притворным ответствовал мальчуган.
«Сразу тебя признала я, славный Мингйан,
Первый красавец вселенной! Ты — исполин
Бумбы нетленной, и Джангар — твой властелин
Послан сюда нойоном на гибель врагу.
Можешь открыться мне, воин, я помогу».
«Верно, — Мингйан отвечал, не слезая с коня. —
Послан я Джангром сюда, нойоном своим.
Верно и то, что Мингйаном зовут меня.
Должен я Джангру доставить Кюрмена живым.
Что предпринять? Помогите, красавица, мне.
С хитрым врагом помогите справиться мне».
«Та, про которую, мой прекрасный Мингйан,
Мудрый Цеджи тебе говорил, это — я.
Все расскажу тебе, ничего не тая.
Этот Кюрмен — воистину сильный хан,
Этот Кюрмен — один из могучих владык,
Принадлежит ему света четвертая часть.
Ханский очир, железную ханскую власть,
Белый Мудрец охраняет — древний старик.
Как-то в один из тихих степных вечеров
Вышел из башни старик. На звездный покров
Он посмотрел и, вернувшись, хану сказал:
„Видишь, оттуда, — и на восток указал, —
Воин великого Джангра прибыл уже.
Ханство в опасности. Будем настороже“.
„Кто же из этой забытой на тверди земной,
Слабой страны Узюнг-хана,
разгромленной мной,
Кто же со мною вступить осмелится в спор?
Правду всегда говорили вы до сих пор,
Даром провидца мой просветляя народ,
Все, что случится, ведали вы наперед.
Ваши слова — не пустые слова ли теперь?
Мудрости вашей года миновали теперь,
Старости вашей теперь наступили года!“
Так и не принял хвастливый Кюрмен тогда
В бедный свой ум старика разумного речь.
Старец не смог властелина предостеречь.
Вот почему я встречаю тебя, Мингйан!
Если ты снимешь с Кюрмена мирде-талисман —
Станет слабее дитяти грозный Кюрмен,
И ничего не стоит взять его в плен;
Если не снимешь — никто не осилит его
Между двуногими нашего мира всего.
Ночью приди на пиршество богатырей
И, превратив дорогого коня своего
В косточку, альчик,
оставь у наружных дверей.
Если ты снимешь обличье Будды с груди —
Хана вяжи; не снимешь — к ногам припади
И попроси, чтоб испытывать начал тебя,
Лучшим из лучших певцов назначил тебя.
Духом не падай, надейся на помощь мою».
И возвратилась девица к себе домой.
Славный Мингйан в безмолвной тиши ночной
Чудо содеял: себя превратил в змею
И ко дворцу Кюрмена тотчас же подполз.
Мимо наружной и внутренней стражи прополз,
Щелку нашел он и юркнул в ханский покой.
Перед иконой горел светильник святой,
Отсвет его на стене над престолом дрожал,
А на священном ложе Кюрмен возлежал,
И не поймешь его — спит он или не спит.
Острый булат на груди, как солнце, слепит,
Слева от хана левый находится ад,
Справа от хана правый находится ад,
Барс и гиена с обеих сторон стоят,
Прыгнут — ничто не сумеет тебя спасти.