— Слава богу, что не сбила, — сказал Ли. — Еще не хватало нам здесь застрять.
Они сели в маленькой кофейне, где тусовались какие-то немецкие беженцы — разговаривали о визах, продлениях и разрешениях на работу, — и завязали беседу с человеком за соседним столиком. Человек был худ, светловолос, с костистым черепом. Ли видел, как на висках у него бьются синие жилки в холодном высокогорном солнечном свете, заливавшем слабое, изможденное лицо и стекавшем с изрезанного дубового стола на деревянный пол. Ли спросил у человека, нравится ли ему в Кито.
— Быть или не быть, вот в чем вопрос. Мне вынуждено нравиться.
Они вышли из кофейни и пошли вверх по улице к парку. От ветра и холода деревья съежились. Несколько мальчишек на лодке плавали кругами по маленькому озерцу. Ли смотрел на них, раздираемый похотью и любопытством. Он видел себя — как он лихорадочно шарит по телам, по комнатам, по чуланам, ищет чего-то, — этот кошмар возвращался к нему снова и снова. В конце поисков — пустая комната. На холодном ветру его пробило дрожью.
— Давай узнаем в кофейне, где здесь найти врача? — предложил Аллертон.
— Хорошая мысль.
Врач жил в желтой вилле в тихом переулке. Еврей, гладкое румяное лицо, хорошо говорит по-английски. Ли разыграл интермедию с дизентерией. Врач задал несколько вопросов, начал выписывать рецепт. Ли сказал:
— Лучше всего помогает настойка опия с висмутом.
Врач рассмеялся и посмотрел на Ли долгим взглядом. Наконец он сказал:
— Скажите теперь правду. — Улыбаясь, он поднял указательный палец. — У вас пристрастие к опиатам? Лучше скажите. Иначе я не смогу вам помочь.
Ли ответил:
— Да.
— Ага-а, — протянул врач, смял рецепт, который начал выписывать, и бросил в мусорную корзину. Он спросил у Ли, сколько уже длится зависимость. Покачал головой, не сводя с него глаз.
— Ах, — сказал он. — Вы такой молодой человек. Вы должны бросить эту привычку. Или потеряете всю свою жизнь. Лучше пострадать сейчас, чем потакать привычке и дальше. — И он посмотрел на Ли долгим проницательным взглядом.
«Боже мой, — подумал Ли. — С чем только тебе ни приходится мириться в этом бизнесе». Он кивнул и ответил:
— Разумеется, доктор, я и хочу остановиться. Но мне нужно немного поспать. Завтра я еду на побережья, в Манту.
Улыбаясь, врач откинулся на спинку кресла.
— Вы должны отказаться от этой привычки. — Он повторил весь свой монолог снова. Ли рассеянно кивал. Наконец, врач потянулся к блокноту рецептов: три кубика тинктуры.
В аптеке вместо тинктуры Ли дали настойку. Три кубика настойки. Меньше чайной ложки. Ничто. Ли купил пузырек антигистаминовых таблеток и проглотил сразу горсть. Кажется, немного полегчало.
На следующий день Ли с Аллертоном сели в самолет на Манту.
Отель «Континенталь» в Манте был выстроен из расщепленного бамбука и неструганных досок. В стене их номера Ли обнаружил несколько дырок от сучков и заткнул их бумагой.
— Нам же не хочется, чтобы нас депортировали с пятном на репутации, сказал он Аллертону. — Меня немного ломает, как ты знаешь, а от этого очень хооочется. Соседи могут заметить кое-что оч-чень интересное.
— Я хочу подать официальную жалобу на нарушение контракта, — ответил Аллертон. — Ты говорил — два раза в неделю.
— Говорил. Ну, контракт, разумеется, штука гибкая, можно сказать. Но ты прав. Дважды — так дважды, сир. Конечно, если у тебя в штанах зачешется в перерывах, не стесняйся — дай мне знать.
— Я тебе звякну.
Для Ли вода была в самый раз — он терпеть не мог холодной. Когда он погрузился, то даже не вздрогнул. Они поплавали около часа, затем сидели на берегу и смотрели на море. Аллертон мог так сидеть часами и ничего не делать. Он сказал:
— Вон тот пароход уже час разводит пары.
— Я пошел в город — посмотрю на местные bodegas и куплю бутылку конька, — сказал ему Ли.
Городок выглядел древним — улицы, вымощенные известняком, грязные салуны, набитые моряками и докерами. Чистильщик обуви спросил у Ли, не хочет ли он «славную девочку». Ли посмотрел на него и ответил по-английски:
— Нет, и тебя я тоже не хочу.
У торговца-турка он купил бутылку коньяка. В лавке имелось все: корабельные припасы, скобяные изделия, оружие, продовольствие, выпивка. Ли приценился к оружию: триста долларов за «винчестер» 30-30 — в Штатах они идут по семьдесят два. Турок сказал, что на оружие большая пошлина, потому и цена такая.
Обратно Ли пошел по пляжу. Все дома — из бамбуковой щепы с деревянными каркасами, четыре столба вкопаны прямо в землю. Простейшая конструкция: вбиваешь поглубже четыре сваи, а к ним гвоздями приколачиваешь дом. Все дома были футах в шести от земли. Улицы — из грязи. На домах сидели тысячи стервятников, они бродили по земле и клевали отходы. Ли пнул одного, и птица сорвалась с места, хлопая крыльями и негодующе вякая.