— Проклятье, у тебя был я. Я бы позаботился о тебе!
Это признание лишь еще сильнее разбивает мне сердце.
— Я хотела рассказать тебе, собиралась, но в ту ночь... — я замолкаю, в голове прокручиваются воспоминания о той ужасной ночи. — Все пошло ужасно неправильно, — прерывисто шепчу я.
— Хочешь сказать, таков был твой способ отомстить мне за то, что, по твоему мнению, ты видела?
Я отрицательно мотаю головой.
— Это неправда.
— Разве?
— Нет! Я поступила так не потому, что хотела причинить тебе боль. В ту ночь произошло столько событий, которые повлияли на мое решение.
— А как же мое гребаное решение? — ревет он. — Ты его меня лишила. Скрывала от меня дочь целых, мать твою, шесть лет, Райан! Мою родную плоть и кровь!
— Она знает, кто ты, — говорю, всхлипывая. — Она знает о тебе все. Я никогда не скрывала этого от нее.
— Что с этого толку, если я ни хрена не знаю о ней!
— Прекрати! — Ханна выбегает из дома, ее маленькое личико сморщено от гнева и залито слезами. Она встает передо мной, защищая, и отталкивает Джастиса. — Оставь ее в покое! Оставь мою маму в покое и убирайся отсюда!
— Ханна, перестань. — Я тянусь к ней, но она вырывается, продолжая смотреть Джастису в лицо.
— Мама всегда мне говорила, что ты борешься с плохими парнями, но это была ложь, — кричит она. — Это ты плохой парень, и я не хочу, чтобы ты был моим папой.
— Ханна! — охаю я. — Не говори того, чего на самом деле не думаешь, — подхватив ее на руки, прижимаю к груди, она крепко меня обнимает и рыдает, уткнувшись мне в шею. Бросаю взгляд на Джастиса поверх ее головы, боль на его лице разрывает мое раненое сердце.
Он отступает назад с таким видом, словно его только что выпотрошили, и спускается по ступенькам крыльца.
— Джастис, не уходи, — умоляю, не желая, чтобы он уходил вот так.
Он ни на секунду не замедляет шаг. Запрыгивает в грузовик и уезжает, оставляя мой мир в руинах.
Опустошенная, заношу Ханну в дом, она жмется ко мне и не перестает плакать.
— Ш-ш-ш, все в порядке, малышка, — успокаиваю ее, поглаживая по спине. — Нам просто нужно дать ему немного остыть. — Я уговариваю не только ее, но и себя, хотя знаю, ему потребуется гораздо больше времени, чтобы простить меня.
— Почему он так злился? Ты ведь говорила, что он хороший.
Я отнимаю ее от себя, вглядываясь ей в лицо, так похожее на лицо ее отца, ее темно-каштановые волосы прилипли к мокрым щечкам.
— Он хороший. Просто сейчас он очень зол и обижен, и у него есть на это полное право.
Я всегда честно рассказывала ей о нем, и о том, что он ничего не знает. Я не объясняла причин, потому что, как объяснить такое ребенку? Но я говорила, что однажды они встретятся, просто никак не думала, что это произойдет вот так.
Ее крохотное личико искажено грустью, нижняя губа дрожит от сдерживаемых рыданий.
— А ты не можешь просто сказать ему, что сожалеешь?
Я закрываю глаза, желая, чтобы все было так просто.
— Я постараюсь, детка. Правда, но не хочу, чтобы ты о нас беспокоилась. Он сердится не на тебя, ты не сделала ничего плохого, ясно?
Она кивает и кладет голову мне на плечо, прерывисто вздыхая в изнеможении. Я несу ее в спальню и ложусь рядом, мой взгляд устремляется к фотографии Джастиса, которую она держит на тумбочке, сожаление давит на меня тяжким грузом.
Мне следовало давным-давно все ему рассказать. В произошедшем некого винить, кроме меня. При каждой попытке я теряла самообладание, опасаясь последствий.
Вдруг он заберет ее у меня? Будет ли бороться за опеку? Заставит ли нас вернуться в этот богом забытый город? От последней мысли меня тошнит. Я не могу туда вернуться. Ни за что.
— Как думаешь, он вернется? — шепчет Ханна, отрывая меня от мучительных мыслей. В ее голосе звучит надежда, но тоска более различима. Как бы она ни злилась, она хочет быть с ним. Хочет его узнать.
Я крепко ее обнимаю, прижимаясь губами к нежной щечке.
— Да, детка. Он вернется к тебе.
В этом я не сомневаюсь. Лишь молюсь, чтобы он не попытался отнять ее у меня. Это мой самый большой страх. Я смогу вынести его гнев и обиду, но не смогу вынести этого. Ханна — моя жизнь, мой смысл существования.
Как только она засыпает, осторожно слезаю с кровати и отправляюсь на поиски мобильного. Достав его из сумочки, вижу несколько пропущенных звонков от Тэтчера и понимаю, что телефон стоял на беззвучном режиме.
От сожаления закрываю глаза. Если бы только я была предупреждена, для Ханны все бы обернулось по-другому, для всех нас.
Нажимаю на номер его телефона, и на экране появляется их с Ханной фото. Он отвечает после первого гудка.
— Святые небеса, я названиваю тебе уже несколько часов, дитя.
— Извини, я не слышала, — шепчу, мой хриплый голос выдает эмоции.
— Мой мальчик побывал у тебя, — говорит он, уже зная ответ.
— Да, — я замолкаю, тяжело сглатывая. — Он очень зол, Тэтчер.
— Знаю, дорогая. Но мы ведь понимали, что этот день настанет, верно?
Я киваю, потом вспоминаю, что он меня не видит.
— Да.
Он годами пытался убедить меня открыться Джастису, что я очень хотела сделать, но была слишком труслива.
— Как он узнал? — спрашиваю я.
— Нашел фотографию, которую ты прислала мне на прошлой неделе. Он оставил дыру в моей стене и входную дверь на лужайке.
— Мне очень жаль, — чувствую себя ужасно из-за того, что поставила его в такое положение.
— Не стоит. Я сам сделал выбор. Я разберусь с последствиями, но не потеряю из-за этого своего мальчика. Будь уверена.
У Джастиса вспыльчивый характер, и я не сомневаюсь, что такое он легко не простит, но не думаю, что он слишком долго будет сердиться на своего отца. Он слишком его любит, слишком ценит свою семью. А вот я — совсем другое дело.
— Как Ханна Джей? — спрашивает он.
— Напугана, обижена и растеряна, — говорю, вспоминая, как она засыпала в слезах.
— С ней все будет в порядке. Дай моему сыну время собраться с мыслями. Он придет в себя. Он захочет наладить отношения со дочерью. Я в этом уверен.
Знаю, и как бы сильно я не хотела этого для Ханны, эгоистично боюсь того, что это будет значить для меня.
— Я дам тебе знать, если получу от него весточку. И наоборот, хорошо?
— Спасибо, Тэтчер... за все.
— Спокойной ночи, дорогая.
— Спокойной ночи.
Повесив трубку, оглядываю захламленную кухню и отказываюсь от уборки, решив вместо этого принять душ. Я отмокаю под горячими струями, позволяя воде смыть слезы, и гадаю, что ждет меня в будущем. В будущем, в котором я знаю, больше не будет только нас с Ханной.
Глава 7
Джастис
Смотрю в потолок гостиничного номера, который окутывает темнота, соответствующая мраку в моем сердце. Со мной лишь неяркий огонек от кончика сигареты и яростная буря эмоций, все еще душащая после встречи с Райан. Они сражаются друг с другом, пытаясь вырваться, но одна затмевает все остальные.
Сожаление.
Оно, как лесной пожар, распространяется по груди, опаляя изнутри, при мыслях о дочери, о слезах на ее юном личике в момент, когда она почти сказала, что ненавидит меня, и все потому, что я не могу контролировать свой характер. Даже вдыхаемый мною смертоносный дым не успокаивает чувство вины.
На ней это не должно было отразиться. За это я виню не только себя, но и Райан. Ничего из этого не случилось бы, если бы она была откровенна с самого начала.
Достав из кармана мобильник, звоню Брэксу. Он и отец оставили дюжину сообщений, но с последним я ни за что не стану сейчас разговаривать.