Теперь он мэр Винчестера, что нисколько меня не удивило, когда Тэтчер сказал об этом. Его готовили к этой должности с самого рождения. Именно так семьи-основатели сохраняют контроль над городом, следя за тем, чтобы все их люди оказались на нужных позициях. Если вы угрожаете их планам — они вас устранят.
Это очень важная причина, по которой я уехала. Мои родители увидели бы в Ханне угрозу, а не благословение, которым она является. Она погубила бы их драгоценную репутацию, и именно поэтому я никогда не вернусь в этот город. Несмотря ни на что, я буду защищать ее от этого зла.
Глава 11
Джастис
На следующий день я подъезжаю к Райан с очередным подарком в руке, на этот раз с одной розовой розой. Я впервые покупаю цветы. В магазине я чувствовал себя таким же потерянным, как и с дочерью, и мне это, черт возьми, ненавистно. Она заслуживает от меня большего, но я не знаю, как ей это дать.
Райан выходит на крыльцо, и я останавливаюсь на полпути. Путешествую глазами по ее телу, восхищаясь тем, что был слишком зол признать. Каштановые волосы в беспорядке собраны на макушке, несколько случайных прядей прилипли к хорошенькому личику, которое за эти годы повзрослело и стало еще красивее. Короткий черный сарафан свободно облегает тело, но никак не скрывает изгибы, которые, я знаю, под ним есть.
Летняя жара покрыла влагой светлую кожу, напоминая, каково это было — чувствовать ее своим телом, когда я входил в нее, заставляя выкрикивать мое имя. Всего за месяц до того, как она исчезла, забрав с собой мою дочь.
Напоминание, как ведро холодной воды, гасит пламя желания.
— Где Ханна? — спрашиваю, отказываясь от любого приветствия.
Вспышка боли в ее глазах беспокоит меня больше, чем я готов признать.
— Сейчас придет. Можешь присесть на качели. Если только не хочешь войти и… — ее слова затихают, когда я поднимаюсь по ступенькам и направляюсь к качелям. — Ладно, — бормочет она.
Как и вчера, я прислоняюсь к перилам и жду.
— Хочешь что-нибудь выпить? — спрашивает она, продолжая быть вежливой.
Я лишь качаю головой. В данный момент я слишком зол, чтобы ответить взаимностью.
Скрежеща зубами, она выпячивает подбородок, и мне доставляет некоторое удовольствие наблюдать за ее реакцией. Эгоистично желаю, чтобы она чувствовала тот же гнев и боль, которые она вызвала во мне.
Она, наконец, решает сдаться и возвращается в дом, когда она уходит прочь, подол сарафана дразняще покачивается, открывая взору верхнюю часть кремовых бедер. Мои пальцы дергаются от желания задрать ткань на бедра, перегнуть ее через перила и вытрахать из себя всю обиду, которую я к ней испытываю. Может, тогда я смогу с ней поговорить.
Выдохнув, провожу рукой по волосам и беру себя в руки. Сейчас у меня единственная забота — моя дочь. Как только я разберусь с ней, примусь за Райан.
Будто призвав ее мыслями, сетчатая дверь со скрипом открывается и выходит Ханна, выглядя такой же красивой и совершенной, как и прошлым вечером. Она останавливается всего в нескольких футах от меня, держа в руках какие-то бумаги и выглядя такой же взволнованной, как и я.
— Привет, — приветствую я ее первой.
— Привет, — шепчет она, заправляя прядь волос за ухо.
Не зная, с чего начать, протягиваю ей розу.
Ее улыбка проникает мне в грудь, прогоняя гнев, который я чувствовал всего несколько мгновений назад. Она делает шаг вперед и берет ее у меня.
— Спасибо. Мне никогда раньше не дарили цветов.
— Значит, это впервые для нас обоих, потому что я никогда раньше их не покупал.
Это признание, кажется, только еще больше ее обрадовало.
— У меня тоже есть кое-что для вас. — Она протягивает мне один из листков бумаги.
Удивленный, беру его и смотрю на красочный рисунок. На нем изображены два человечка, держащиеся за руки. Высокий и маленький, с шеями длиннее, чем тела. Они стоят рядом с тем, что, как я предполагаю, является мотоциклом, но сказать трудно. Голубое небо окрашена радугой, то тут, то там нарисованы трава, холмы и птицы. Внизу нацарапано: «С любовью, Ханна».
Это самая совершенная мешанина, какую я когда-либо видел.
— Ты нарисовала это для меня? — спрашиваю я, голос грубее, чем я ожидал.
— Да, сэр. Это мы с вами.
Я продолжаю смотреть на рисунок, не в силах подобрать правильные слова для своих чувств.
— Я собиралась вас подписать, но не знала, как, — говорит она, и ее слова срываются на шепот.
Я ловлю ее взгляд и ненавижу неуверенность, которую нахожу в нем. Присев на корточки, опускаюсь на один уровень с ней.
— Наша ситуация немного отличается от большинства, не так ли?
Она кивает.
— Как ты хочешь меня называть?
Она отвечает пожатием плеч, но в ее глазах отражается совершенно другое.
— Как ты всегда меня называла?
— Папочка.
Это слово ударяет меня прямо в гребаную грудь, достигая мест, о существовании которых я и не подозревал, мест, которые, как мне казалось, исчезли навсегда.
— Хорошо. Я хочу, чтобы ты называла меня так, потому что я и есть твой папа.
Она улыбается, довольная таким ответом.
— Понимаю, нам нужно многое уладить, — говорю я. — Но никогда не сомневайся, кто я для тебя. Я твой отец и никуда не уйду. Хорошо?
Она кивает, затем поднимает другой листок бумаги, который держит в руке.
— Мама помогла мне составить список моих любимых вещей, чтобы мы могли лучше узнать друг друга. Хотите послушать?
— Да, очень.
Я хочу знать каждую секунду ее жизни. Каждую деталь.
Мы садимся на качели, и она пододвигается ближе ко мне. Так близко, что ее маленькая ножка прижимается к моей, легкое прикосновение вызывает множество эмоций, грохочущих внутри меня.
— Я помню почти все, но, возможно, вам придется немного помочь мне с чтением, — говорит она, почесывая маленькую щечку.
— Без проблем.
— Мой любимый цвет — розовый, вы уже знаете, — начинает она, бросая на меня взгляд, на который я киваю. — Моя любимая еда — мороженое. Хотя мама говорит, что это не настоящая еда.
Я ухмыляюсь.
— Какой вкус?
— В основном клубничное, но шоколадное я тоже люблю.
— Хороший выбор.
— А у вас? — спрашивает она, пристально глядя на меня.
Мне требуется мгновение, чтобы придумать ответ.
— Наверное, шоколадное.
— Похоже, вы не очень-то уверены.
Я усмехаюсь, забавляясь тем, как она бросает мне вызов, не многие так смогут.
— Я почти его не ем. Вот почему.
Она кивает и снова смотрит в листок.
— Я люблю слушать Тейлор Свифт. У нее много моих любимых песен. Вы ее знаете?
— Знаю, но никогда раньше не слушал.
— Кого вы слушаете?
Я пожимаю плечами.
— Мне нравится много всего, но AC/DC — моя любимая группа.
— Я их не знаю.
Я ухмыляюсь.
— Не удивительно. Они несколько старше.
Она протягивает мне ручку.
— Не могли бы вы написать одну из их песен, чтобы я потом ее послушала?
— Конечно. — Я беру у нее ручку и пишу «Thunderstruck», пытаясь вспомнить, ругаются там или нет. Надеюсь, последнее.
— Спасибо. А моя любимая — «Shake It Off», если захотите послушать.
— Э-э, ладно.
Она смотрит вниз, переходя к следующему пункту в своем списке.
— Мой любимый фильм — «Храбрая сердцем». Она также моя любимая принцесса, потому что знает, как стрелять из лука и надрать врагу зад.
Я поднимаю бровь.
— Тебе нравится стрельба из лука, да?
— Да, сэр.
Теперь мы кое-чего достигли.
— У меня есть пластмассовый лук, потому что настоящий не разрешает мама. Она говорит, что это слишком опасно.