«Продолжает пудрить нам мозги», — подумал Хеллборн, но решил повременить с новыми вопросами.
— Так что, у хозяев остров сегодня праздник? — спросил тем временем Беллоди. — А что они празднуют?
— Юбилей героической гибели одного из халистанских пророков, — немного неуверенно сообщил Брейвен. — Вот уже пятнадцать лет на службе у халистанского императора, но так и не смог во всем разобраться. Возможно, у вас получится!
— Если я перейду в их веру, мне разрешат покинуть остров? — лениво зевнул Хеллборн.
— Вы можете попробовать, — пожал плечами собеседник, — но я бы вам не советовал. Сикхи не потерпят подобной неискренности. Конверсия в сикха заметно отличается от принятия ислама или христианства. Вы ведь кальвинист?
— Нет… то есть да, конечно, — поспешно ответил Хеллборн.
Он специально запнулся. Это тоже было частью представления.
Чуть позже, когда им удалось остаться с Брейвеном наедине, Джеймс непринужденно объяснил свою оговорку:
— Вообще-то я греко-ортодокс, но моим колегам-абиссинерам, Селкеру и Ван Зайину, об этом знать необязательно. Конечно, быть православным — это не значит быть греком, но им это все равно может не понравиться. С тех пор как риксгальтер ван Сток объявил крестовый поход против эллинизма…
— И как вас угораздило? — удивился старый контрразведчик.
— Долгая история, — небрежно отмахнулся Хеллборн.
— У нас будет много времени, — напомнил Брейвен. — Как я уже сказал раньше, боюсь, вам придется надолго задержаться на Острове Черепов.
— В таком случае, рано или поздно вы услышите мою историю, — вздохнул Хеллборн. — Вы лучше расскажите, где и как вы потеряли левую руку?
Тогда Брейвен уклонился от прямого ответа. Но вот, прошло всего несколько часов — и Хеллборн знает все. Похоже, беглый апсак не особо дорожил этой тайной.
— Странно, я почему-то принял вас за англичанина.
— Из-за фамилии? — хохотнул Брейвен. — Да, мой прапра… прадед перебрался в Америку из Англии, спасаясь от Кровавой Бесс.
Настоящий альбионец Джеймс Хеллборн должен был на месте прикончить негодяя, посмевшего оскорбить великую королеву и святую покровительницу Альбиона. Но белголландец Лоренс Рузвельт только понимающе кивнул. Потом снова покосился на пустой рукав Брейвена.
— Инквизиция? — на всякий случай уточнил Джеймс.
— Так точно, — кивнул субедар-полковник. — И совершенно незаслуженно. Меня оклеветали. В конце концов все-таки разобрались, поэтому жизнь мне сохранили. Извинились, отправили в почетную отставку и дали неплохую пенсию. Но я уже не мог доверять своим вождям. Поэтому забрался в трюм первого попавшегося корабля, идущего в Европу. И вот, уже в Лиссабоне, я стою на площади королевы Терезы… знаете это место?
— Дипломатический квартал? — кивнул Хеллборн. — Да, приходилось бывать.
— …я стою без гроша в кармане — все пришлось отдать капитану, который согласился вытащить меня из Америки — стою и задумчиво изучаю таблички на воротах посольств и консульств. Как можно дальше от Северной Америки и католических церквей! Французы не захотели связываться с инвалидом, ваши соотечественники — тоже, а вот халистанцы мной заинтересовались. Десять лет непорочной службы — и вот, пять лет назад я приехал сюда на подводной лодке, и с тех пор торчу на острове. Прекрасное место, чтобы встретить старость, доложу я вам!
— Спасибо, обнадежили, — поежился Джеймс. — Неужели нет никакого способа?… Стать сикхом, записаться в Халистанский Иностранный Легион…
— Рассказать мне об устройстве вашего чудесного гидрожабля, — подхватил господин Брейвен.
ЗАМЕЧАТЕЛЬНО!
Ничего замечательного в этом не было, но Хеллборн все равно был доволен собой. Совсем крошечная, но все-таки победа. Он предвидел этот вопрос, и поэтому подготовился. И товарищей подготовил.
— Вы шутите, полковник, — Джеймс изобразил возмущение.
— Ничуть, герр Рузвельт.
— Ну-ну. К чему были эти разговоры о почетных гостях и союзниках? — продолжал «возмущаться» Хеллборн. — Быть может, и никакого режима секретности нет? И наше положение — мое и моих товарищей — действительно стоит называть пленом? Вы задержали нас только потому, что хотите узнать побольше об устройстве нашего секретного оружия?!
— Вы не должны так сердиться, капитан Рузвельт, — примирительным тоном сказал Брейвен. — Я всего лишь делаю свою работу. И между прочим, все прежде сказанное о режиме секретности было правдой. Обратите внимание, я всего лишь вежливо спросил…
— А что потом? — «вскипел» Джеймс. — Если я откажусь отвечать? Отрежете мне руку?!
— Нет-нет, — вздрогнул старый апсак. — Халистанская разведка подобными вещами не занимается. Сикхи слишком щепетильны. Только поэтому я согласился носить халистанскую униформу.
— Сейчас вы в пижаме, — не удержался от смешка Хеллборн. Брейвен только улыбнулся и пожал плечами.
— Мои начальники предвидели это, — уже более спокойным тоном продолжал Джеймс. — Я ведь мог оказаться в гостях не только у добрых халистанских союзников, но и у наших фабриканских противников. Или даже у ваших бывших земляков-апсаков. И все равно бы ничего не смог им рассказать. Если вы пригоните на остров целый новый гидрожабль — я покажу вам, на какие кнопки нажимать. Только и всего. Его внутреннее устройство, принцип действия и т. д. — мне неизвестны. И никому из моих товарищей — тоже.
— Странно, они сказали мне то же самое, — усмехнулся субедар-полковник. — Как будто сговорились.
— Мы просто читали одни и те же служебные инструкции, занимались на одних и тех же курсах, — скорчил гримасу Хеллборн.
— Да, разумеется… — покивал головой Брейвен. — Но если вы вдруг что-то вспомните…
— Увы, это невозможно.
— Не стану настаивать. Ладно, мне еще нужно успеть на доклад к губернатору. Не прощаюсь с вами, герр Рузвельт, мы еще неоднократно встретимся.
— Аминь.
«Господи, какая нелепая ситуация, — подумал Джеймс, — делать вид, что ты защищаешь якобы незнакомые тебе вражеские секреты. Только бы не переиграть!»
Озеро представляло из себя почти идеальный круг, километра полтора в диаметре. Метеоритный кратер? Эти геологические тонкости Хеллборна пока не интересовали.
«Полумесяц» почти отвесной горной гряды (500 метров плюс-минус над уровнем моря) охватывал примерно треть берега с южной стороны. У самого подножия — квартиры-пещеры для старших офицеров, два яруса. Здесь мы уже были и даже переночевали.
Чуть выше — еще несколько пещер. «Дворец» губернатора, служебные помещения. Но туда не подойти.
— Вы можете гулять, где угодно, — несколько раз по ходу вчерашнего разговора повторил Брейвен. — Кроме тех участков Camp-de-Lac, куда вас не пустят часовые.
— Камп-де-Лак?
— Озерный Лагерь, — кивнул апсак. — Разве не красиво?
Да, халистанцы слишком долго были соседями Французской Индии. Гугенотские короли рассматривали Халистан как великолепный буфер против фанатичной Дурранийской империи, поэтому магараджа всегда мог рассчитывать на французские деньги и французское оружие. Вся элита сикхов говорила по-французски и получала образование в Париже.
А сегодня Халистан настолько окреп, что решил освободить многострадальную Индию от своих вчерашних французских друзей…
На вершине хребта — шпиль радиостанции. Разумеется, никто не собирается «звонить» в БАР-БАРский ГенШтаб. Наоборот, Хеллборн с удовольствием отправил бы в эфир сигнал «всем-всем-всем кораблям и цеппелинам Альянса». Совмещение приятного с полезным — подпалить гнездо белголландских союзничков и убраться отсюда куда-нибудь подальше. Например, в Альбион. Но увы!